"Фантакрим-Мега" ВЛ. ГАКОВ ГЕОМЕТРИЧЕСКАЯ ЕРЕСЬ Ереси бывают разные. Безусловно вредные, вполне невин- ные, порой сбывающиеся. Одно их всех роднит: они восстают против того, что на данный исторический момент признано не- пререкаемым. Научная фантастика с самого своего рождения была еретич- на - хотя бы потому, что без конца изобретала миры, непохожие на тот единственно данный, в котором мы живем. Но ересь науч- ной фантастики, если, конечно, автор претендует на эту прис- тавку - "научная", особого рода. Она внутренне логична, убедительна и следует каким-то своим "еретическим", но законам. И не нужно думать, что автор не вправе переступать черту, поставленную современными ему научными данными - может и еще как переступает! Только два вопроса ему приходится решать, совершая подобную ревизию ми- роздания. Первое: зачем это нужно? Стоит ли, скажем, ради ме- лочного эффекта обязательно переворачивать кверх тормашками стройную картину мира, нарисованную к тому времени наукой?.. И второе: уж если переворачивать - то не забыть бы о возмож- ных последствиях. Вполне в духе научной фантастики - задаться мыслью пост- роить мир, где люди ходят на головах. Но дальше тянутся нити логики, на которые не обращает внимание фантаст-мистик, но которые обязан учесть научный фантаст. Уже после обращенного к самому себе вопроса:"а зачем?.." - он непременно задумается вот над какими подробностями: если люди ходят на голове, то и мозоли должны быть на затылках... Все эти мысли приходят в голову при знакомстве с очень странной, решительно ни на что не похожей книжкой, вышедшей в лондонском издательстве "Сили" в 1884 году. Автором значился некий "А.Сквер"; любой прочитавший книгу понимал, что это псе- вдоним (повествование ведется от имени г-на Квадрата - по-ан- глийски square). А называлась книга "Флатландией". Был еще и подзаголовок: "Роман во многих измерениях". Автор вносил в эти слова свой смысл - книга и впрямь получи- лась многомерной... Инкогнито автора было раскрыто довольно быстро, но лишь через сорок с лишним лет быстро ставшее популярным сочинение переиздали под его подлинным именем: Эдвин Эббот. Хотя заго- ловок и содержание прямо наводили на мысль, что это сочинение профессионального математика, оказалось, что как раз в облас- ти математики автор был чистой воды дилетантом. Он специали- зировался в филологии (шекспировед) и теологии, а свою гео- метрическую фантазию написал с целями сугубо сатирическими. Однако результат оказался в высшей степени любопытный - и для популяризации математики, и для фантастики. Среди предшественников Эбботта первый, кто приходит на ум, - это, разумеется, Вольтер с его "Микромегасом". А из со- временников сразу же можно назвать Льюиса Кэрролла, его славе Эбботт "обязан" своей более чем скромной нишой в пантеоне ми- ровой фантастики. Просто Кэрролл намного лучше писал, что же до автора "Флатландии", то он только увлекательно и с фанта- зией выдумывал... Но выдумал он свою Флатландию (уж если все переводить с английского, то следовало бы называть эту страну Плосковией) на славу, ничего не скажешь! Итак, в отличие от коллег, осваивавших затерянные остро- ва в океане, утопические миры будущего или экзотику иных пла- нет, Эдвин Эбботт попытался представить, как живется обитате- лям двумерного мира. Та самая научно-фантастическая "ересь" на тему мозолей на голове... Ну вот, к примеру. Двумерные существа испытывают трудно- сти в распознавании друг друга - достаточно представить себе встречу двух квадратов, расположенных на плоскости, чтобы оценить трудности каждого: кто его разберет, этого встречного - он тоже квадрат, или, может, треугольник, а то и какая еще многоугольная фигура. Словом, неизбежные "классовые антагони- змы", социальная иерархия и прочие знакомые всем нам, трех- мерным, сюжеты. Поэтому система образование во Флатландии строится на началах самой главной науки распознавания "своих". В универ- ситете изучается и такая дисциплина как "Наука и искусство распознавания по внешнему виду"; следовательно, это не только холодный аналитический процесс, но и иррациональный, интуити- вный - ибо просто пересчитать углы собеседника считается в лучшем случае занятием вульгарным... Далее, в этом математически организованном мире социаль- ный порядок не столь и стабилен, как может показаться на пер- вый взгляд. Например, вполне благонамеренный Равносторонний Треугольник может иметь дурную родословную, какого-нибудь "косоугольного" дедушку (все женщины во Флатландии - Отрезки прямой). Поэтому правильное определение социального статуса каждого флатландца превратилась в профессию, в социальный ин- ститут, в средство продвижения вверх по социальной лестнице... Немедленно вспоминается роман, название которого ровно на сто лет опережает действительную дату выхода в свет этой странной книги Эбботта: оруэлловская антиутопия "1984". До знакомства с "Флатландией" я искренне считал открытием Оруэл- ла систему пополнения Внутренней Партии. А оказалось, мысль о том, что правящая элита пополняет свои ряды "вытягиванием" отдельных представителей низшего класса и постепенным приру- чением их, высказывалась еще в 80-х годах прошлого века! Но и это еще не все. Рассказчик, "Г-н Квадрат" на досуге предается фантази- ям об "иных мирах", в частности, о Линеландии, населенной, очевидно, только одномерными существами. Пропутешествовав во сне в Линеландию, Квадрат пытается втолковать местному влас- тителю идею существования двумерных миров. Повелитель не ве- рит ему, потому что для одномерного существа и Квадрат пред- стает ничем иным, как отрезком прямой... Потом, совершенно в духе Свифта или Вольтера Эбботт сталкивает своего героя с обратной ситуацией: посетившая его Сфера пытается уже ему втолковать о существовании трехмерного мира! И тоже, разумеется, безрезультатно. Однако некоторые семена сомнений все же посеяны, и мысль героя книги уже под- бирается к идее "четвертого измерения", и даже высших... Конечно, подобные вредные ереси, угрожающие порядку и спокойствию во Флатландии, не могут быть оставлены без пос- ледствий. И смутьяна быстренько упрятывают в тюрьму как опас- ного безумца. Далее можно не пересказывать. Пусть и изощренна геометрическая схема, но, как только героя начинают преследовать за фантазии об иных мирах, немед- ленно "включается" читатель и с полным отсутствием математи- ческой жилки. Это уже не математическая игра, а литература, тот самый ответ на сакраментальный вопрос: а зачем? Вообще зачем фантастам городить огород, выдумывать новые измерения, какие-то невероятные миры? Иногда это полезно, ибо дает возможноость читающему взглянуть на себя со стороны. Иногда - наводит на благотвор- ные мысли о богатстве окружающего мира и о "стабильности" и "окончательности" наших знаний о нем. Или просто появится возможность прокомментировать те или иные стороны действи- тельности (ведь обнаружили исследователи в романе Эбботта от- голоски бурь, действительно шумевших в среде английских тео- логов и церковных реформаторов)... Да мало ли что можно придумать - лишь бы не обернулся первоначальный план зряшной чепухой, лишь бы автор не "заиг- рался", позабыв, для чего он все это городил. Интересно, что мысль продолжить эту увлекательную игру - создание диковинных миров - посещала с тех пор, наверное, не одного автора. Так заманчиво было "надстроить" новое измере- ние, затем еще и еще... Но лишь в 1957 году, в Голландии поя- вилась книга Диониса Бюргера "Сферландия" (о ее содержании можно догадаться сразу). И все. Игру больше никто не подхватил. Научная фантастика усвоила и этот урок: не переиграть... Конечно, это увлекательная забава для писателей с разви- той фантазией - вообразить себе мир иных измерений. Но можно попробовать свои силы раз-другой; далее, как ни увеличивай число "измерений", внутренний голос все равно поставит автора перед вопросом: а зачем?