Евгений ХАРИТОНОВ. ЭТИ СТРАННЫЕ, СТРАННЫЕ ИСТОРИИ (Фантастика в творчестве И.С.Тургенева) Начнем с цитаты: "Может быть, только Тургенев так очаровал мир, как Верн..." (1). Не правда ли, подобное сопоставление спо- собно вызвать у образованного читателя если и не недоумение, то уж по крайней мере удивление. А уж консервативные литературове- ды-русисты и вовсе побагровеют от гнева (Такую реакцию мне,кста- ти, не раз приходилось наблюдать). Будем объективны, ведь и в самом деле, эти два имени, каж- дое из которых замечательно в отдельности, в контексте литератур- ной истории несовместимы, полярно различны и по методу изображе- ния действительности, да и - чего греха таить! - по степени писа- тельского дарования. Но ведь и Ян Неруда, автор приведенной выше цитаты,так же ясно представлял себе это различие, и тем не менее поставил в один ряд классика русского реализма и классика науч- ной фанастики. И вполне обоснованно, ведь степень популярности этих двух писателей была равнозначной, в 60-70-е г.г. ХIХ века Тургенев и Верн - одни из самых популярнейших авторов Европы. Раз уж мы заговорили о Жюле Верне. Сам Иван Сергеевич, между прочим, более чем высоко ценил творчество французского фантаста, о чем свидетельствуют и слова Л.Н.Толстого (не менее ценившего романы Ж.Верна), услышанные в 1891 г. известным физиком А.В.Цан- дером в Ясной Поляне: "...Послушали бы вы, с каким восторгом от- зывается о нем (о Ж.Верне. - Е.Х.) Тургенев! Я прямо не пом- ню,чтобы он кем-нибудь так восхищался, как Жюль Верном". Вы,вероятно, уже догадались, что такой зачин в нашем очерке неслучаен. Наш прославленный классик не только почитал сочинения фантаста Верна, но и в своем творчестве имел некоторое пристрас- тие к "фантазму", и даже оставил заметный след на скрижали рос- сийской фантастики. Удивительного в этом, разумеется, ничего нет, в истории миро- вой литературы достаточно примеров, когда писатели "реалистичес- кой школы" проявляли себя незаурядными фантастами. Вспомним, хо- тя бы, Гоголя, Достоевского, Амфитеатрова или Щедрина. Настоящий талант многогранен. Удивительно другое: широкому кругу современ- ных читателей Иван Сергеевич в большей степени известен как ав- тор именно ( а нередко приходится употреблять определение "только") реалистической прозы. Вероятно, причины недостаточного внимания к другой стороне писательского таланта кроются и в отри- цательной критике фантастического в ХIХ веке (вспомните разносы "Неистового Виссариона" фантастической прозы В.Одоевского и Н.Го- голя), да и советская официозная критика и литературоведение не питали особых симпатий к фантастике как разновидности литературы (искусства). Впрочем, справедливости ради заметим, что классикам здесь повезло все же боьше, нежели их менее известным коллегам по перу. Классиков по крайней мере продолжали печатать. Почему мы снова и снова обращаемся к творческой судьбе Вели- ких? Ведь написано и сказано о них, казалось бы, не мало. Но всегда остается что-то недосказанное или нераслышанное, но о чем лишний раз сказать всегда кстати. Наш рассказ как раз из такого порядка - нерасслышанная (или недослушанная?) судьба фантастичес- ких повестей И.С.Тургенева. ...Лет десять назад я впервые открыл для себя тургеневскую "таинственную" прозу. Сначала были "Призраки", затем другие по- вести и наконец неожиданные миниатюры из цикла "Стихи в прозе"... Очарование пришло сразу, а вместе с ним постепенно проявился совершенно новый облик писателя - одного из интереснейших фантас- тов дореволюционой России. Столь субъективное и даже, может быть, тенденциозное определение - не скрою - в какой-то степени след- ствие утвердившегося во мне еще в бытность моего неофитства в фантастике чувства протеста, вызванного тем "школярским разграни- чением жанров" (Е.П.Брандис), породившим почти полное отторжение русской дореволюционной фантастики из истории предтеч мировой НФ. Тенденция, которая еще и сегодня время от времени наблюдается в работах историков жанра, даже среди отечественных. Видимо, оказа- лось не так легко преодолеть инертность устаревших, заведомо сно- бистских догм западных исследователей, упрекающих в...заимствова- нии и неоригинальности русских "фантастов" Гоголя, Одоевского, Тургенева и иже с ними (особенно в этом преуспел Ч.Пэсседж, ав- тор крайне тенденциозной и легковесной книги "Русские гофманисты"). Впрочем, о заимствованиях и литературных ассоциациях мы еще вспомним. Фантастику Тургенева литературоведы склонны называть "таин- ственной" прозой (под это же определение подпадают и многие произведениях русских романтиков, да и реалистов ХIХ века). Бли- же всего эта литература - отталкиваясь от современных градаций жанров - к фэнтези, нежели к научной фантастике. Читатель НФ не- найдет в "таинственной" прозе ни головокружительных приключений на иных планетах, ни урбанистических полотен вооброжаемого буду- щего, ни даже привычных уже в то время историй о безумных ученых. Но вдоволь магии, мистики, выходцев из потусторонних миров. Это литература о приключениях Тайны. Загадки человеческой психики, природы, бытия вообще. Тургенев, как и большинство прогрессивных писателей второй половины XIX века, проявлял известный интерес к достижениям нау- ки. Научная мысль современности находила свое отражение и в твор- честве. В отличие от сказочных законов, авторы "таинственной" прозы пытались дать рациональное объяснение тайнам и загадкам в своих произведениях. Поэтому фантазии Тургенева, говоря простым языком, это уже не сказка, но еще и не н а у ч н а я фантастика. Наука в этой литературе неизменно смещается на второй план, выд- вигая на первый человеческую психологию, его реакцию на Чудесное. Поскольку человек и есть главная загадка, достойная всесторонне- го исследования.Хотя фантастическая сторона тургеневского талан- та открылась читателям в 60-е г.г. XIX в., первые - пока еще неу- веренные - попытки освоить секреты нового для него жанра Иван Сергеевич предпринял в 1842 г. Время особенное - расцвет роман- тизма в руской литературе, еще не смолкли фанфары "фантастичес- ких романтиков" Одоевского, Погорельского, Вельтмана... Но влиться по-настоящему в течение романтиков Тургенев, видимо, так и не смог. Первый же расказ - "Похождения подпоручика Бубнова" - написанный под явным влиянием гоголевской юмористической фантас- тики типа "Носа" и "Заколдованного места", писатель не решился публиковать. Быть может, Иван Сергеевич почувствовал некоторую "несамостоятельность" своего сочинения? Так или иначе, рассказ этот (названный писателем "романом") увидел свет, правда, уже после смерти писателя, в 1916 году, как архивная публиация. В том же 1842-ом году он начал работу над драмой "Искушение святого Антония", в которой опять же отдал дань чертовщине. В драме, построенной на историко-мифологическом материале, вовсю действуют "адские" персонажы: Сатана, чертенята и "любовница чер- та" Аннуциата. Однако работу над этим сочинением писатель бросил, едва дописав до половины... Можно предположить, что эти два произведения были случайным явлением в творчестве Тургенева, их даже не указывают в одном ряду с другими "таинственными" повестя- ми писателя. Впрочем, этот момент в творческой биографии писателя всего лишь предыстория. Если же мы поставим своей задачей написать ис- ториографию тургеневской фантастики и выявить в ней наиболее зна- чимые вехи, то начать нам придется с письма писателя редактору "Современника" М.Н.Каткову, датированному ноябрем 1855 г.: "Лю- безный Катков, <...> Вы желаете знать заглавие моего рассказа, предназначенного в Ваш журнал, - вот оно: "Призраки"..." (2). Однако работа над повестью "Фауст" (в которой тоже,кстати, присутствуют фантастические моменты), романом "Рудин" и бурная полемика вокруг "Отцов и детей" задержали появление рассказа на целых десять лет. "Призраки" были напечатаны только в 1864 году, и не в "Современнике", а в журнале братьев Достоевских "Эпоха". Фантазия о фантастических полетах романтического героя по странам и э п о х а м* в компании с таинственным существом (не то призраком, не то упырем) по имени Элис, была встречена читателя- ми и критиками настороженно. не только форма произведения, но и пессиместическая философия "Призраков", восходящая к учениям Экклезиаста и Шопенгауэра, вызвали хотя и немногочисленные, но по большей части недоуменные и даже негодующие отзывы. Встречались и настоятельные рекомендации не печатать рассказ. Опасения Тургенева подтвердились: обращение писателя к фан- тастической тематике публика расценила как начало творческого кризиса. "Нет никакого сомнения, - сочувственно писал Тургеневу П.В.Анненков, - что в теперешнее время никто не даст себе труда уразуметь этого автобиографического очерка" (3). "Призраки" создавались в сложное время, социальные и философ- ские противоречия эпохи достигли своего накала, это угнетало пи- сателя и заставляло искать выход в мире ирреального, в "альтерна- тивной" реальности сновидений и небытия. И хотя сам Иван Сергее- вич призывал не искать в "Призраках" "никаких аллегорий и скрыто- го значения, а просто видеть в ней ряд картин, связанных между собой довольно поверхностно", мастерски написанный рассказ ярко отразил н а с т р о е н и е своего времени (действительность,как сон). Фантастика лишь усилила психологическое правдоподобие идеи "Призраков". Любопытно, что если большая часть читателей критиковала рас- сказ именно за его фантастичность и непонятность, то Ф.М.Достоев- ский, высоко оценивший произведение, сделал совсем противополож- ное замечание Тургеневу: "Если что в "Призраках" и можно было бы покритиковать, так это то, что они не совсем вполне фантастичны. Еще бы больше надо. Тогда бы смелости больше было бы." (4). Сам Федор Михайлович был убежден в необходимости публикации фантастических произведений, поскольку фантастика - считал он - побуждает в "здоровой части общества" интерес к "поэтической правде". Этой мысли придерживался и Анненков, правда, предостере- гая Тургенева от чрезмерной увлеченности введения в повествова- ние необычного, необъяснимого: "Вы лучше моего знаете, что фан- тастическое никак не должно быть бессмысленным..." (5). Предвидя негативную реакцию читающей публики, Тургенев, одна- ко, не остановился на "Призраках". Вскоре появились и другие его фантастические повести: "Собака" (1866), "История лейтенанта Ергунова" (1868), "Странная история" (1870), "Сон" (1877), "Рас- сказ отца Алексея" (1877)... В этих произведениях писатель про- должил исследование тем, определяемых идеей о воздействии на че- ловека таинственных сил, скрытых как внутри его, так и во вне, в природе: тайны законов наследственности, гипноз, загадки природы сна, таинственная власть умерших над чувствами и, особенно, над волей живых. Емкое и оригинальное определение дал тургеневской фантастике Ф.М.Достоевский: "Этюд мистического в человеке" (6). Как и предполагал писатель, пресса обрушилась новым шквалом негодования. Больше всех досталось повестям "Собака" и "Сон". О первом из них энциклопедист и адепт реализма С.А.Венгеров отоз- вался так: "Как сказка - она не интересна, как факт - невероятна..." (7). Популярный "Будильник" поместил едкую эпиг- рамму П.И.Вейнберга, высмеивающую "мелкотемье" "Собаки". Критик "Биржевых ведомостей" назвал "Сон" и прочие фантастические повес- ти Тургенева "чудовищной фантасмагорией", "творческим грехом", не заслуживающим никакой критики. Споры продолжались и после смерти писателя. Удивительно, но даже В.Я.Брюсов, автор нескольких фантастических повестей, актив- но пропагандировавший этот вид литературы, увидел в "таинствен- ной" прозе Тургенева только "шаблонное" подражание Э.По. Как будто сговорившись, критики не желали замечать того, что скрыто за фантастическими образами: Откровение Художника, мысли Человека, живущего проблемами мира р е а л ь н о г о , его болью и радостями, мечтами и чаяниями. Чудесное и ординарное, правда и вымысел переплелись, образовав единый организм. Так в повестях Тургенева. Но так и в самой жизни. Тургенев очень тонко, даже изящно сумел передать эту двойственность человеческой природы, сложную механику окружающей нас действительности... Много позже, уже после смерти писателя, литературоведы откроют глубину фантас- тического мира тургеневских повестей, напишут монографии, защи- тят диссертации... А пока... без особого сожаления рецензент "Московских ведо- мостей" константировал, что "фантастические повести его (Тургене- ва. - Е.Х.) не очень ценятся в русской литературе (1877, #47). Высказывание весьма примечательное в своем роде, ведь оно раскры- вает отношение критики ХIХ века не столько даже конкретно к фан- тастике Тургенева, сколько вообще к фантастической прозе того времени. Она существует, имеет определенный успех у читателей, даже именитые авторы нет-нет, да и сочиняют что-нибудь такое эда- кое, но как л и т е р а т у р у ее по-прежнему не замечают, в лучшем случае рассматривают в русле бульварного чтива. Критикуя тургеневскую фантастику, писателя чаще всего упрека- ли в пристрастии к спиритизму и всякого рода мистике. Тургенева раздражали подобные истолкования его произведений. В 1870 г. он писал М.В.Авдееву: " Что собственно м и с т и ч е с к о г о в "Ергунове" я понять не могу - ибо хотел только представить н е з а м е т н о с т ь перехода из действительности в сон, что всякий на себе испытывал; <...> меня исключительно интересует од- но: физиономия жизни и правдивая ее передача; а к мистицизму во всех ее формах я совершенно равнодушен..." (8). Право же, тут Иван Сергеевич слукавил, мистическое приятгивало писателя и это заметно во многих его рассказах и повестях ("Собака", "Конец све- та", "Старуха", "Клара Милич"). Но дело как раз не в этом, а в легковесности критических выступлений. Ведь вся русская литерату- ра изначально содержит в себе некую религиозно-мистическую кон- цепцию мировидения. Сама история наша, наш менталитет пропитаны этим мистицизмом; отрицая его, мы неизбежно устремляемся в момен- ты безысходности под его манящие, таинственные покровы. Материа- листическое и идеалистическое объяснения мира парадоксальным об- разом уживаются в русском человеке... Существовали и другие упреки. С подачи критики, "таинствен- ные" повести Тургенева пытались обвинить в "неоригинальности", едва ли не в эпигонстве, сопоставляя его прозу с рассказами Э.По. Известно, что Иван Сергеевич высоко ценил творчество американско- го романтика и испытывал некоторое влияние его рассказов. Однако, как отмечает известный литературовед Л.В.Пумпянский, методы вво- да в повествовательную структуру "таинственного" сильно разли- чаются у этих писателей, "Тургенев тщательно стушевывает таин- ственный характер явления, растворяет его в рассказе, обставляет рядом чужеродных элементов (например, комическо-бытовых), вообще пользуется целым аппаратом средств для сплава таинственной части рассказа с нейтральным материалом" (9). Кроме того, частично ис- пользуя приемы романтического повествования, Тургенев подчиняет их новым принципам: изображение загадок человеческой психики в соответствии с современными идеями позитивистского естествозна- ния, и в то же время "с ясным пониманием недостаточности любых рациональных объяснений тайны" (В.М.Маркович) (10). Именно такой метод и сближает "таинственную" прозу И.С.Тургенева со специфи- кой современной научной фантастики. Нападки критиков с одной стороны и почти полное равнодушие читателей с другой, казалось, остановят Тургенева от дальнейших "экспериментов" в "низком" жанре. Такова формальная логика. Но Логика Художника несоизмерима с логикой формаьной. Она подчинена дугим законам - законам творческого самовыражения. Так что уже в марте 1881 года писатель просил М.М.Стасюлевича оставить "в ап- рельском номере "Вестника Европы" 20 страничек для некоторого ф а н т а с т и ч е с к о г о рассказа..."(11). Не расчитывая на положительную читательскую оценку нового произведения, Иван Сергеевич предупредил редактора: "Наперед Вам говорю, что ругать его будут лихо..." (12). И в том же году, правда, в ноябрьском, а не апрельском, номере "Вестника..." поя- вилась новая фантастическая повесть Тургенева "Песнь торжествую- щей любви", которая и сегодня считается едва ли не лучшим произ- ведением, созданным писателем в жанре фанастике... Заранее настроившись на очередную порцию едких упреков, Иван Сергеевич был немало удивлен: произведение более чем благосклон- но было принято читателями, и даже критикой. Вокруг "Песни..." разгорелась полемика. Многих удивляла не только необычность фор- мы (стилизация под новеллу эпохи Возрождения) и содержания, но и неожиданность введения в такой текст смелых н а у ч н ы х идей: телекинез, гипноз и даже возможность зомбирования умерших. Удиви- тельно, с каким изяществом этот "научный" посыл вкраплен в роман- тическую историю о трагической любв. Слияние художественных методов разных эпох, роматическая кон- цепция мира и человека, приправленная философскими идеями Шопен- гауэра (особенно его "философией любви"), позволили некоторым критикам отметить космополитический характер повести. а В.П.Буре- нина, восхищавшегося столь удачным совмещением в ней "самого глу- боко реализма с самым странным фантастическим содержанием"(13), "Песнь..." вдохновила к провозглашению идеи "чистого искусства". Немногочисленные упреки повести сводились к отсутствию в ней привязки к актуальным темам современности. М.М.Антокольский, от- вечая на подобные замечания, писал: "...Большое спасибо Тургене- ву: он первый показал, что нам теперь лучше всего забыться, спать, бредить в фантастическом сне"(14). Еще более благожелательно была встречена последняя повесть писателя "Клара Милич (После смерти)" (1883), в которой И.С.Тур- генев обратился к теме "двоемирия" человеческого сознания, мисти- ческой взаимозависимости жизни и смерти, таинственной власти умерших над волей живых. Сюжет повести вдохновил в 1909 году ком- позитора А.Д.Кастальского на создание одноименной оперы, имевшей большой успех в начале века. Но перечисленными повестями фантастическая линия творчества И.С.Тургенева не ограничивается. Как это ни странно, но исследо- ватели, когда-либо писавшие о фантастике писателя, почему-то об- ходили стороной его цикл "Стихи в прозе", тогда как здесь мы най- дем целый букет фантастических сюжетова и тем: апокалипсическая картина гибели мира ("Конец света") и страшная аллегория о неиз- бежности смерти ("Старуха"), запросто украсившая бы любой сбор- ник литературы ужасов. Популярную в XIX веке тему раздвоения лич- ности Тургенев поэтично раскрыл в этюдах "Соперник" и "Когда я один (Двойник)". Найдем в цикле и образец сатирической утопии - рассказ "Два четверостишия" о двух поэтах-цивилизаторах, решив- ших каждый по своему преобразить жизнь некоего фантастического города. Поистине неожиданы миниатюры "Черепа" и "Насекомое", в которых фантастическая ситуация доведена до абсурда. Если м на время отстранимся от аллегорического смысла этих этюдов, то пе- ред нами окажутся вполне традиционные научно-фантастические рас- сказы, в первом из которых затронута тема "рентгеновского зрения", а во втором - сюрреалистическая история о мухе-мутанте... В сущности, все рассказы цикла - суть литературные обработки снов писателя, что, кстати, вполне в традициях русской фантасти- ки. И разумеется, рассматривать их однозначно в рамках науч- но-фантастической прозы вопрос спорный. Но ведь что такое фантас- тика? Как мы определяем, что относится к фантастике, а что яв- ляется лишь аллегорией, литературной условностью? Строгой дифини- ции НФ до сих пор не существует в литературоведении, и вряд ли вообще когда будет сформулированна. Часто выявление степени фан- тастичности (в соответствии со спецификой жанра) того или иного литературного текста происходит интуитивно. Настроение, фон, сис- тема образов, наконец, художественное, языковое пространство - все это служит своеобразным определителями "принадлежности". Фантастика многоранна, и тургеневская фантастика - одна из великолепнейших ее граней. Перечитайте его "таинственную" прозу и, быть может, перед вами тоже откроются двери волшебства этого "властелина полуфантастического, ему одному доступного мира" (Д.С.Мережковский) (15). (С) 1994, август-сентябрь. (С) Е.В.Харитонов. Л И Т Е Р А Т У Р А : 1. г. "Народни листы". Прага,1874. 15 окт. 2. Тургенев И.С. ПСС и писем. М.,1983. Т.9. С. 377-378. 3. ИРЛИ, ф. 7, # 8. 4. Достоевский Ф.М. Письма, Т. 1, с. 344. 5. ИРЛИ, ф. 7, хр. 8. 6. Лит. наследие. Т.83, с. 409. 7. Венгеров С.А. Рус. литература в ее современных представителях. СПб.,1875, Ч.2, с. 148. 8. Тургенев И.С. ПСС и писем. М.,1981. Т.8, с. 431. 9. Тургенев И.С. ПСС и писем. М.,1982. Т.10, с. 431. 10.Русские писатели: Биогр. словарь. Ч.2. М.,1990, с. 325. 11.Тургенев И.С. ПСС и писем. М.,1982, Т.10, с. 413. 12. Там же. с. 416. 13.Там же. С. 417. 14.Там же. 15.Мережковский Д.С. О причинах упадка и о новых течениях совре- менной рус. литературы. СПб.,1893. С. 44-46. ------------------------ +A*.FRM*.MAC<Б________________________________________