"В мире книг" ВЛ. ГАКОВ РВАВШИЙСЯ В НЕБО Поэта Эдгара По знают во всем мире. И Эдгара По - автора первых детективных рассказов; собственно, он и создал этот популярный жанр. Известен По и как мастер "макабра", страшных историй о сверхъестественном. И как блестящий эссеист и лите- ратурный критик... Только после этого обязательного перечисления его заслуг перед литературой - и именно в таком порядке - обычно вспоми- нают, как о чем-то побочном, о его увлечении фантастикой. Тем более фантастикой научной. А между тем, он был одним из первых, кому титул "на- учный фантаст" принадлежал по праву. Из великой триады, зало- жившей в прошлом веке основания той литературы, о которой сейчас идет речь, - Эдгара По, Жюля Верна и Герберта Уэллса - именно американцу достались лавры первопроходца. И этапы его собственного пути в литературе хронологически располагались совсем не в той последовательности, которая составилась в па- мяти и восприятии потомков. Начинал Эдгар Аллан По с поэзии, это верно: в 18-летнем возрасте опубликовал первый сборник стихов. Затем последовали второй, третий - и все без особого успеха, все остались прак- тически не замечены. Слава найдет поэта гораздо позже - хотя что значит "гораздо позже" применительно в жизни, истлевшей как свеча к сорока годам!.. Пока же, не добившись признания у любителей поэзии, настырный молодой автор пробует силы в ко- ротком рассказе. И отнюдь не в детективном - этот жанр По от- кроет тоже "гораздо позже" - а в фантастическом. С выходом в свет в 1833 году рассказа "Рукопись, найден- ная в бутылке" критики все как один связывают начало литера- турной известности писателя. И уже спустя два года появилась маленькая повесть (или длинный рассказ - в те времена еще не существовало ныне признанных жанровых рамок) под громоздким названием "Удивительное приключение с неким Гансом Пфаалем". Произведение, по всем параметрам научно-фантастическое. Вот как все обстояло в действительности - именно фантас- тика, и никакой иной вид литературы, проложила дорогу к приз- нанию. И наука, оказывается, волновала будущего поэта-роман- тика ничуть не меньше, чем его собственные лирические пережи- вания; и даже чем-то отталкивая, наука неизменно - манила... Наука! Ты - дитя Седых Времен! Меняя все вниманьем глаз прозрачных, Зачем тревожишь ты поэта сон... - - в строках из знаменитого "Сонета к науке" слышна не только жалоба поэта, но и своего рода объяснение в любви. Он понимал Науку. Быть может, не столько понимал, сколь- ко чувствовал - как чувствуют все поэты, романтики и фантазе- ры. Поэтическое воображение в сочетании с увлеченностью нау- кой - странно было б, если бы обладатель этой редкой комбина- ции качеств не стал писателем-фантастом! "Ганса Пфааля" никто конечно же не отнесет к лучшим про- извдениям Эдгара По. Но в истории фантастической литературы лунная одиссея писателя оставила заметный след. Выходу рассказа предшествовали два примечательных собы- тия в жизни автора. Во-первых, в 1824 году, недалеко от города Ричмонд в штате Вирджиния, где обитал будущий автор "Ворона" и "Золото- го жука", открылся университет штата, основанный Томасом Джефферсоном. Через год среди студентов значился некий Эдгар Аллан По. Правда, учение длилось недолго - и года не прошло, а юноша бросил университет и подался в Бостон в поисках счастья и удачи. Какая же, спрашивается, тут связь с "Гансом Пфаалем? Оказывается, все-таки была, почти незримая, о кото- рой По в те времена мог и не подозревать. Дело в том, что математику и астрономию в университете преподавал профессор Джордж Такер. Ничем особенным в науке он себя не прославил, зато неожиданно вошел в... историю амери- канской научной фантастики. 1827-м годом датируется вторая по счету книга о межпланетных путешествиях автора-американца. Написал ее, скрывшись за псевдонимом "Джозеф Эттерли", не кто иной, как профессор Такер! Особенными литературными талантами он, прямо скажем, не блистал, но свой фантастический проект полета на Луну (роман так и назывался - "Полет на Луну") из- ложил вполне не уровне представлений своего времени. Остается лишь гадать, общался ли молодой студент Эдгар По с профессором и читал ли впоследствии его книгу - биографы писателя хранят на сей счет молчание. Но вполне вероятно, что так оно и было. Солидная научная "подкованность" автора "Пфа- аля" - явное свидетельство того, что склонный более к поэзии и гуманитарным дисциплинам молодой По многое почерпнул и на лекциях Такера. Во всяком случае из нашего временного далека совпадение знаменательное, даже символическое. Вторым, более прозаическим - и на этот раз точно зафик- сированным в биографиях писателя обстоятельством было то, что к июню 1835 года, когда появился "Ганс Пфааль", Эдгар По за- нимал редакторское кресло в журнале "Сазерн литерари мессен- жер"("Южный литературный вестник"). На страницах этого изда- ния, выходившего в Ричмонде, как раз и увидело свет произве- дение, написанное самим редактором всего за две недели. Спус- тя несколько лет, переписанный и сменивший длинное название на сокращенное - "Ганс Пфааль", рассказ был включен автором в его первый сборник "Гротески и арабески". Подобное сочинение, более смахивающее на откровенную мистификацию, на розыгрыш (хватает и явного указания в текс- те: космический полет начался... 1-го апреля!), мог быть на- печатан Эдгаром По только в собственном журнале. При всем обилии "уток" и псевдонаучной чепухи, которой были полны страницы американских газет и журналов (справедли- вости ради нужно сказать, что это тенденция, кажется, вневре- менная и вполне интернациональная), по отношению к материалам шутливым и ироничным эти же издания сохраняли, как только мо- гли, показную серьезность. И даже чванливость: надутые от серьезности щеки - верный признак того, что их обладатель не- пременно попадет в смешную историю. А рассказ Эдгара По с первых страниц настраивал на явно несерьезный лад. ...Поистине было от чего разинуть рты роттердамским бюр- герам, когда средь бела дня в небе возник аэростат, в гондоле которого сидело весьма странное существо: человек-не человек, коротенький, зеленый и совсем без ушей! Стоило же отцам горо- да вчитаться в содержимое увесистого пакета, сброшенного с воздушного шара (после чего, освободившись также и от мешков балласта, тот свечой взмыл в воздух и был таков), как их изу- мление достигло того невиданного среди честных роттердамцев предела, когда и трубку забываешь раскурить... Сюжет рассказа составляет содержание письма, посланного с Луны неким Гансом Пфаалем. Удирая от кредиторов, герой не нашел лучшего места спрятаться, чем Луна! Но как только дело доходит до описания перипетий межпланетного путешествия, ав- тора словно подменили. На смену язвительному балагуру явился серьезный и обстоятельный писатель-фантаст, широко эрудиро- ванный, проштудировавший всю доступную литературу о космичес- ких полетах! Небольшое по объему произведение открывало новую страни- цу в становящейся все более оживленной истории литературных межпланетных путешествий. Их описание отныне преобретает чер- ты реалистичности, той особой достоверности, без коей, как это ни парадоксально, хорошая научная фантастика существовать не может. Через несколько лет, готовя переиздание рассказа в сбор- нике "Гротески и арабески", По дописал специальное примеча- ние, где дал подробный обзор лунных фантазий предшественни- ков. Не забыл помянуть и английского епископа Фрэнсиса Годви- на, и остроумного француза Сирано де Бержерака - а закончил обзор примечательными словами; в них - суть того, что написал он сам, Эдгар Аллан По: "Все упомянутые брошюры преследуют сатирическую цель; тема - сравнение наших обычаев с обычаями жителей луны. Ни в одной из них не сделано попытки придать с помощью научных подробностей правдоподобный характер самому путешествию. Авторы делают вид, что они люди вполне осведом- ленные в области астрономии. Своеобразие "Ганса Пфааля" зак- лючается в попытке достигнуть этого правдоподобия, пользуясь научными принципами в той мере, в какой это допускает фантас- тический характер самой темы". Сегодня это яснее ясного, что воздушный шар менее всего пригоден для космического путешествия. Но во времена По еще пользовалась популярностью теория, согласно которой воздух, пусть и крайне разреженный, будет сопровождать путешественни- ка на всем пути следования от Земли до Луны. И писатель не очень-то погрешил против научных взглядов своего века. Отдал он дань и всем заблуждениям этого века, той же те- ории "полой Земли". С бредовой брошюркой своего соотечествен- ника Саймса (жившего, кстати, неподалеку) Эдгар По был знаком, это несомненно. Иначе чего ради Гансу Пфаалю специально отме- чать в своем дневнике заметную "сдавленность" земного шара в районе Северного полюса, постепенно переходящую в воронкооб- разное углубление... Зато уж выбрав исходную гипотезу - пусть и неверную! - во всем остальном Эдгар По действовал как самый заправский научный фантаст. Именно, до деталей продумал и попытался представить себе, что за этой гипотезой воспоследует. Тут и сознательно придуманный газ "с плотностью в 37,4 раза меньше плотности азота" - ясное дело, все известные к тому времени науке газы для целей космического путешествия не годились. И аппарат "для сгущения воздуха", им герой восполь- зовался, когда разреженность атмосферы стала нестерпимой. И множество самых разнообразных приборов и инструментов (не за- быты даже голуби и кошки, с которыми Ганс Пфааль проводил би- ологические эксперименты на борту "космического корабля"!) Пожалуй, рассказ даже чересчур насыщен научной информа- цией, порой затрудняющей чтение, - так, очевидно, стремился писатель все обосновать, убедить читателя в подлинности опи- сывемых событий. На страницах "Пфааля" мелькают имена Гей-Люссака и Био, Гумбольдта и Гевелия, известных астрономов того времени - немцев Шрётера и Энке, итальянца Кассини, анг- личан Брюстера и лорда Росса. Подробные расчеты времени полета к Луне, удивительные по точности даже на сегодняшний день описания Земли из космоса, наконец, неожиданно оброненная путешественником весть о дейс- твующих вулканах на Луне (подобную гипотезу и нынче оживленно дискутируют ученые)... Как ни порочна с научной точки зрения была идея добраться до нашей небесной соседки на воздушном шаре, все следствия этой идеи выписаны с редкой дотошностью. В сущности так и работают - должны работать современные писатели-фантасты. Эдгар По оказался первым, кто этот принцип открыл и применил в дело. И получил в том неожиданный комплимент от собрата по пе- ру, которого меньше всего можно было заподозрить в привержен- ности идее межпланетных сообщений. "В Поэ, - писал Достоевс- кий, - если и есть фантастичность, то какая-то материальная, если б можно было так выразиться. Видно, что он вполне амери- канец, даже в самых фантастических своих произведениях". То, что неизбежно вызовет улыбку у человека ХХ века, на современников писателя производило впечатление серьезное. И рассказ незадачливого должника из Роттердама вполне мог быть принят за чистую монету. Тому свидетельством история, приклю- чившаяся через три месяца после публикации "Ганса Пфааля". Ее чаще всего и вспоминают в связи с рассказом Эдгара По, по сути, это еще одни, новые и совершенно непредвиденные "страницы" судьбы его книги. Вот что произошло. В августовских номерах газеты "Нью- -Йорк Сан" пошел с продолжением репортаж журналиста Ричарда Адамса Локка "Новые отрытия на Луне". Материал произвел впе- чатление взрыва бомбы, свежие номера газеты вихрем сметало из корзин мальчишек-разносчиков. Было от чего прийти в воздужде- ние: автор сообщал, что английский астроном Джон Гершель, сын знаменитого же астронома Уильяма Гершеля, с помощью сверхмощ- ного телескопа в обсерватории на мысе Доброй Надежды открыл немного немало, как разумных обитателей Луны! Будто бы таких же людей, только летающих... Преподано все было в архисерьез- ном стиле, с непременной ссылкой на (несуществующий) "Эдинбу- ргский научный журнал". Розыгрыш вышел на славу, читатели купились все как один. Автор мистификации позже признался, что выдумал всю ис- торию от начала до конца, но... ему не поверили! И "открытие" Гершеля-младшего без тени улыбки обсуждали еще несколько лет после того... "Лунная мистификация" - под этим названием "рассказ" журналиста вошел в историю научной фантастики - была первой ласточкой. Век спустя нашумевший радиорозыгрыш режиссера Ор- сона Уэллса, инсценировавшего "Войну миров" своего великого однофамильца как репортаж с места события, вызвал в Америке грандиозную панику. Что поделаешь, научная фантастика год от года становилась все более популярной - и писателям-фантастам уже верили на слово. Неудивительно, что и рассказ Эдгара По также многими был принят на веру. Более того, в разгар шумихи вокруг сенсационных "репор- тажей" Локка отдельные нью-йоркские газеты немедленно вспом- нили о рассказе По (который, надо сказать прямо, до того осо- бенным вниманием читатели не жаловали). И поспешили с заклю- чением: оба произведения написаны одной рукой - Эдгара По! В письме к другу-писателю Джону Кеннеди от 11 сентября 1835 года автор "Пфааля" вспомнил, что первоначально тоже ду- мал оттолкнуться от какого-нибудь воображаемого открытия на Луне, совершенного с помощью телескопа. Но, во-первых, он за- думался обо всем раньше появления в газете "репортажа" Локка, во-вторых, замысел был отброшен в сторону, а в-третьих... В-третьих, следовало просто сравнить два текста, чтобы понять, что написаны они совершенно разными лицами. Локка за- нимала всего лишь мысль как следует подурачить читателя; Эд- гар По был настроен аналогичным образом - но он все-таки по- пытался ясно представить себе, как все это будет происходить на самом деле: старт Пфааля с роттердамского пустыря, сам по- лет, высадка на Луну. В примечании к рассказу писатель детально разобрал сход- ство и различия и решительно отмел "обвинения" в авторстве материала, опубликованного газетой "Сан": "Строго говоря, наш беглый очерк представляет очень мало общего с знаменитым "Рассказом о Луне" мистера Локка... В самом деле, несмотря на богатую фантазию и бесспорное остроумие автора, произведение его сильно хромает в смысле убедительности... Если публика могла хоть на минуту поверить ему, то это лишь доказывает ее глубокое невежество по части астрономии". ... Потом будут написаны "Маска Красной Смерти" и "Паде- ние дома Ашеров", "Золотой жук" и "Убийство на улице Морг". И большая повесть "Путешествие Артура Гордона Пима". И лучшие из стихотворений, а среди них - "Ворон", буквально перевер- нувший с ног на голову мир американской поэзии. Будет слава и будут сплетни, и несчастья, и забвение, а потом - всемирное признание. Все это еще случится на закате короткой, вспыхнув- шей как метеор жизни. Но мы помним и ее начальные вехи, среди которых - "Ганс Пфааль", ироничный и возвышенный, занудно-дотошный и романти- чески раскованный. Эдгар По не мог не писать фантастику - его мысль, соединенная с поэтическим чувством, властно звала ввысь, вдаль, в еще не открытые страны за горизонтом вообра- жения. Прочь от убогой действительности, окружавшей его всю жизнь и в конце концов доконавшей романтика и фантазера. И уж коли прозвучала ранее оценка его творчества, сде- ланная великим русским писателем, справедливости ради стоит привести еще одно, иное высказывание, донесшееся из страны, где читатели полюбили и в полной мере оценили страсть и мечту Эдгара По. Русский демократ Н.В.Шелгунов сказал о нем так (по пово- ду первой публикации "Пфааля" на русском языке; рассказ вышел в "Отечественных записках", в ноябре 1853 года - под названи- ем "Голландский воздухоплаватель"): "Эдгар По как бы хотел выскочить из тех условных форм жизни, которые налагает на всякого американца расчетливый промышленный дух его общества; Эдгару По было тесно и узко в условиях рачетливой Америки, привязывавшей его к земле слишком тонкой веревочкой. Но толь- ко потому и рвался он в небо, что хотел такой свободы, какой ему американское общество дать не могло".