"В мире книг" ВЛ. ГАКОВ ПРЕДВЕСТНИК Признаюсь, в моем сознании долгое время мирно сосущест- вовали два Уильяма Морриса. Один - это писатель-утопист, политик и, как следует хотя бы из знакомства с ленинскими работами, видная фигура в анг- лийском социалистическом движении. И другой Моррис. Известный художник и теоретик из группы так называемых "прерафаэлитов". Вот он на портрете, этот "второй" Моррис: красивое богемное лицо в обрамлении густых черных волос и бороды, горделивый взгляд, полные чувственные губы - все в нем одухотворено страстью, темпераментом истин- ного художника. Политические интриги, проекты переустройства государственной экономики, утопический роман? Ей-богу, как-то не вяжется все это с обликом богатыря-жизнелюбца, словно со- шедшего с полотен Рубенса... Между тем, Уильям Моррис был един. Просто он многое пе- репробовал в жизни - и почти во всем счастливо преуспел. Писатель (фантастика, утопический роман, исторический, а еще публицистика, аллегорические повести "под Средневековье"), художник и теоретик искусства (живопись, архитектура, декора- тивно-прикладное искусство), общественный деятель, крупный организатор и издатель, меценат и философ, - кажется, не было сферы деятельности, недоступной для его кипучей энергии. Впрочем, что могут поведать сухие перечисления, если за каждым пунктом скрывается как бы отдельная прожитая жизнь. Уильям Моррис родился в 1834 году, спустя три года после смерти Гегеля, а умер, всего на год пережив Фридриха Энгель- са, с которым поддерживал самое тесное знакомство. Никогда не знавший нужды (Энгельс называл его "очень богатым энтузиас- том-художником, но бездарным политиком"), Моррис в то же вре- мя ненавидел праздность, сытое размеренное существование по принципу "как все". Его живописные полотна и теоретические статьи быстро сделали их автора одним из лидеров движения прерафаэлитов. Так называла себя элитарная группа художников, остро недо- вольных современной им действительностью буржуазно-мещанской Англии. Искать утешение они пытались в изрядно романтизиро- ванном прошлом средневековых саг и легенд с их романтическими чувствами, страстями и порывами, которые если чем и сдержива- лись, то лишь внутренним рафинированным чувством чести. Стяжал славу Моррис и в своем увлечении декоратив- но-прикладным искусством, недаром его называют одним из родо- начальников современного дизайна. Мебель, ткани, шпалеры, ви- тражи, обои; кустарно изготовленные по собственным эскизам Морриса в специально основанной им мастерской, они даже на время превратились в крик моды, предварив появление в евро- пейском искусстве стиля "модерн". Он пробовал издавать журналы - их читали запоем; писать романтическую фантастику в духе средневековых легенд (сильно приукрашенных, впрочем) - и спустя столетие исследователи на- учной фантастики уверенно причислят Уильяма Морриса к от- цам-основателям одного из ныне популярных ответвлений англоя- зычной фантастической литературы, так называемой фэнтези. Еще основал Общество защиты старинных зданий. И специализирован- ное издательство по выпуску красочных книг-миниатюр в подра- жание древним инкунабулам... В 1880-х годах Моррис увлекся общественной деятель- ностью, быстро став одним из лидеров английского рабочего движения. Результатом этого последнего в длинном списке его жизненных пристрастий явилась книга - утопический роман "Вес- ти ниоткуда, или Эпоха спокойствия". Написанная под занавес, она как бы подводила итог этой бурной, на удивление полнокро- вно прожитой жизни. Моррис-политик - тема отдельного разговора, таким акти- вистом и путаником он себя проявил в этой новой ипостаси! Лишь несколько реплик из эпистолярного наследия Фридриха Энгельса дают нам множество точных, лаконичных и далеко не безобидных характеристик Уильяма Морриса. "Моррис - социалист эмоциональной окраски (Gemutssozia- list)", - читаем в письме к Фридриху Зорге от 29 апреля 1886 года. Спустя четыре с половиной месяца, в письме к Полю Лафа- ргу Энгельс уточняет: "Настоящий социалист сентиментальной окраски (sentimental socialist), его легко было бы направлять, если встречаться с ним регулярно два раза в неделю, - но у кого же есть на это время? А если бросить его на месяц, то он наверняка опять запутается". Энгельс неоднократно подчеркивал политическую непрактичность Морриса и других вождей английс- ких социалистов - и это было сущей правдой. Моррис искренне тянулся к социализму, но... скорее как художник - к эстетическому идеалу. Постоянно искал "свой" со- циализм, в каком-то смысле действительно витал в облаках - и оттого путался, заблуждался, совершал ошибки. Попав на время под влияние политического авантюриста и фразера Гайндмана, почти единолично заправлявшего Демократи- ческой федерацией английских социалистов, Моррис впоследствии тяжело переживал неизбежное отрезвление. Выйдя с друзьями (среди них была и дочь Маркса Элеонора Маркс-Эвелинг) из фе- дерации, он основывает Социалистическую лигу. "Вышли из Феде- рации Эвелинг, Бакс и Моррис, - сообщал в письме Бернштейну Энгельс (от 29 декабря 1884 года), - из литераторов единст- венные искренние люди, но все трое настолько непрактичны (два поэта и философ), что других таких днем с огнем не сыскать". Спустя год с небольшим, в другом письме - к Полю Лафаргу Энгельс констатирует: "Социалистическая лига в настоящий мо- мент спит. Наши славные Бакс и Моррис, терзаемые желанием что-либо совершить (если бы только они знали, что!), сдержи- ваются только тем обстоятельством, что им совершенно нечего совершать..." И так - всю жизнь. В конце ее эти метания привели к вы- ходу Морриса из Лиги, власть в которой полностью захватили анархисты. Хотя по своим взглядам он оставался куда ближе к последним, нежели социалистам... И все же кипучая энергия и неспособность в то время воп- лотить в жизнь идеал романтико-патриархального социализма заставили Уильяма Морриса ступить на новую стезю. Здесь успех не заставил себя ждать. В январском номере за 1890 год журнала "Коммонуил" ("Об- щая воля") - печатного органа Социалистической лиги, основа- телем и бессменным редактором которого был сам Моррис, пошли с продолжением его "Вести ниоткуда". Первое книжное издание "поспело" в тот же год, однако, как ни странно, - в Америке (книгу выпустили бостонские издатели братья Робертс). Лишь год спустя книга Морриса увидела свет на родине писателя. Почему в Америке? Читатель, познакомившийся с предыдущим этюдом, ответ уже знает. Верно, именно нашумевший роман Беллами спровоцировал книгу-ответ Уильяма Морриса. Причем ответ резкий и сугубо от- рицательный. (То, что оба автора были по взглядам антагонис- тами, не помешало еще одному писателю-утописту, в студенчес- кие годы частенько забегавшему на собрания, которые устраивал в большой оранжерее своего дома Моррис, метко окрестить обоих "домарксовыми социалистами, жившими после Маркса". Автором столь язвительной характеристики был молодой Уэллс...) "Вести ниоткуда" также относится к редким примерам лите- ратурной утопии, которую и сегодня не скучно читать. Моррис полемизировал с американским писателем не только идеологичес- ки, но прежде всего как художник. В самом принципе, что при- нять за основу будущего нового мира, от чего отталкиваться и, соответственно, избавляться, оба заняли позиции полярные. Беллами молился на технику, уповал на нее, Моррис если на кого и ставил, то на Человека. И пусть кое-какие детали в предствлении английского ав- тора покажутся наивным анахронизмом, все равно его вариант будущего намного человечнее. В таком будущем единственном - если выбирать из всего спектра тогдашних утопий - хочется жить. Именно потому, что - среди людей, а не статичных выхо- лощенных "идеалов". Построение романа - вполне традиционно (хотя тогда пре- тендовало на новизну). Герой-рассказчик, вернувшись с одной из дискуссий в Лиге ("что произойдет после победы мировой ре- волюции?"), засыпает, чтобы очнуться в далеком будущем. Англию не узнать! Облагороженная, счастливая страна - цветущий сад, населенный трудолюбивыми, гармонично развитыми людьми. Нет денег, эксплуатации, изнуряющего машинного произ- водства. Забыто, что это было такое - государственный аппа- рат, население живет небольшими, полностью самостоятельными коммунами-общинами, вырабатывая все необходимое прямо в общи- не (даже книги изготовляют вручную и в ограниченном количест- ве...) Радикально изменились взгляды на труд, государство, семью, необычайный расцвет переживают ремесла и искусство. Более всего удивляют, даже шокируют путешественника во времени представления наших потомков о прошлом. Описывать бу- дущую Англию, в которой историческое здание Парламента ис- пользуют под склад навозных удобрений ("здание очень удобно для этих целей") - для автора-англичанина уже не просто дер- зость, но самый настоящий вызов, причем кощунственный! Конечно все это наивно и утопично в каком угодно смысле - то есть нереально, недостижимо, несбыточно. Моррис - "вооб- ще путаник, а как поэт стоит над наукой" (из письма Энгельса к Зорге от 4 июня 1887 года); и менее всего произведения Мор- риса следует читать как развернутый социологический трактат. Перед нами - высказанный словами взгляд поэта и художника. Идеалы же художника Морриса лежали безусловно далеко от ре- альности: в патриархальной, "домашней" Англии - причем Англии скорее тоже легендарной, нежели исторической. При чтении отдельных глав романа патриархальная идиллия внушает уже не умиление, а смутную тревогу. В нарисованном писателем будущем, например, обособленные кустарно-фермерские общины совершенно не нуждаются друг в друге. Отсутствие тран- спорта и связи - это бы куда ни шло; но вот что меня, как чи- тателя, удручало, так это почти полный отказ от какого бы то ни было духовного обмена между людьми. Наши потомки мало чи- тают, они на удивление нелюбопытны, а занятия наукой воспри- нимают как своего рода чудачество одиночек - и относятся к таким чудакам с оттенком жалости... Однако, отметив все наивное и путаное, чем полна утопия Морриса, отдадим должное и тому, что в ней осталось, выдержа- ло проверку временем. Что предопределило ее новую жизнь сов- сем в иное время и в иных странах. Еще до того, как роман был написан, Моррис заспорил с Беллами. А в статье, опубликованной в "Коммонуил", писал, что, в подобном "социализме", если поверить американскому писате- лю, не хочется жить; книга Беллами если чему и послужит, то прежде всего дискредитации истинного социализма. Более того, по мнению автора "Вестей ниоткуда", поверившие американцу бессмысленно употребят свои силы и энергию: такое общество и строить-то грех... А что же видел в перспективе сам Моррис? Социализм, счи- тал он, только тогда и станет желанной целью, когда будет в состоянии предоставить человеку большую свободу, большие воз- можности для раскрытия всех его творческих способностей, не- жели это делает капитализм. Расцвет Человека, а не его регла- ментация, - вот что и человека возвысит, и всю Землю превра- тит в прекрасный сад. Этой верой в духовное раскрепощение человека при социа- лизме, убежденностью своей в том, что труд станет не обязан- ностью или повинностью, но первейшей, самой естественной пот- ребностью! - Уильям Моррис оказался очень близок тем, кто практически приступил к воплощению этих идеалов в жизнь. Другой вопрос, как это у них получилось, куда пошел за- пущенный ими исторический процесс. Во всяком случае мне ка- жется, несправедливо приписывать им изначальное намерение воздвигнуть тотальное царство террора и насилия. Прошло десять лет после смерти Морриса, и его "вести ни- откуда" нашли адресата. Правда, совсем не там, где писатель, вероятно, мог ожидать... На русском языке роман английского писателя переводился неоднократно. Первое издание датируется 1906 годом (книга вышла в петербургском издательстве "Дело") и имеет подзаголо- вок "Эпоха счастья". Потом время откорректировало понимание современниками того, что высказал в своем романе Моррис: в четвертом издании 1923 года мы читаем уже - "Эпоха мира". И наконец в последнем гослитиздатовском варианте 1962 года пе- ревод дается такой: "Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия". Переводчик верно уловил нюанс: спокоен и умиротворен мир будушего в книге Уильяма Морриса. Даже слишком спокоен... Но это - на наш сегодняшний взгляд. В столыпинской Рос- сии (а это означало реформы, но и печальной памяти "столыпин- ские галстуки"!) даже такие идиллические картины кому-то по- казались сродни бомбам и гранатам. И сочинение английского писателя запоем читали, конечно же, не "охранители". А то, что несомненно читали, подтверждают любопытные фа- кты, малоизвестные даже искушенным любителям фантастики. Усилиями больших знактоков русской фантастики - сверд- ловских библиофилоов В.Бугрова и И.Халымбаджи совсем недавно были обнаружены чудом сохранившиеся экземпляры всеми забытого отечественного журнала "Идеальная жизнь", издание которого начал в 1907 году М.С.Кауфман. Первый номер открывался "Сло- вом к читателю", где, в частности, говорилось: "Россия пере- живает момент всеобщего брожения умов... Приступая к изданию журнала, мы хотим наших читателей познакомить с наиболее вы- дающимися произведениями той литературы, которую, главным об- разом, интересует жизнь будущего". Строго говоря, это был первый в мире журнал фантастики. И открывался он перепечаткой романа Морриса. Значит, пришелся ко времени! И очень мешал этот журнальчик и все, что в нем успели напечатать, царской охранке: не прошло и года, как журнал закрыла цензура. Так "непрактичный" Моррис, при жизни не нашедший возмож- ности практически послужить делу социализма, сделал это своей книгой после смерти. Был прочитан и оценен по достоинству - там и тогда, когда и требовалось. В буквальном смысле прирав- нял свое перо к штыкам. Хорошо это или плохо, разговор особый; во всяком случае прочитали мирную утопию Морриса в стране "победившего социа- лизма" весьма своеобразно... Но я веду речь о судьбе книги, а она во многом фантастична. Наверное, сам автор нещадно удивился бы, узнав, что в России его роман переиздали сразу же после революции, в 1918 году. Издателем был Петроградский совет рабочих и крестьянс- ких депутатов...