В кн. М.Муркок "Рунный посох" М., Армада, 1996 ВЛ. ГАКОВ ВЕЧНЫЙ ПОБОРНИК Слово "поборник" в русском языке требует обязательного продолжения: поборник чего? (Веры, истины, справедливости и так далее.) А в случае с героем этой статьи перечисление по- лучилось бы слишком длинным. И противоречивым. Революционной анархии и порядка, неписанных канонов и всего, что безжалостно эти каноны разрушает, "героической фэнтези" и авангардистской элитарной фантастики, классициз- ма и поп-культуры, либерализма и консерватизма, романтичес- ких ценностей и циничного постмодернистского "стеба", край- него индивидуализма и активной "общественной деятельности". Все это один человек по имени Майкл Муркок, по духу и по жи- зни своей - Вечный Поборник, чья колоритная личность неот- делима от истории западной фантастики последних трех деся- тилетий. О нем можно рассказывать долго: Муркока, как человека и художника, во всех смыслах - слишком много. Он столько успел натворить - также во всех смыслах - за свои неполные шестьдесят лет, что одно сухое перечисление им содеянного займет несколько страниц. И в то же время писать о нем - труд неблагодарный. Уж очень непрост, "ускользающ", противоречив и в то же время необыкновенно целостен объект исследования. Чтобы составить себе законченное мнение о нем, следу- ет, во-первых, неплохо знать и чувствовать эпоху, его поро- дившую: бурные и нервные, революционно-музыкально-галлюци- ногенные 60-е. А во-вторых - еще раз перечитать внимательно все им на- писанное (а это чуть более 80 книг!). Все - потому что сам автор настаивает, что долгую писательскую жизнь создавал по сути одна-единственную книгу, разбивая ее на фрагменты-тома. А внимательно - потому что Муркок еще и мастер тонкой мисти- фикациции, литературной игры, аллюзии, еле уловимой пародии и самопародии. Никогда нельзя быть до конца уверенным, при- нимать ли прочитанное у него всерьез. Одного же взгляда на фото этого огромного, тучного, бородатого ёрника и эпикуре- йца-жизнелюба эпохи Ренессанса, словно сошедшего с портрета кисти Рубенса или Гольбейна, достаточно, чтобы потерять по- следние крохи "доверия" к такому типу. Не могу похвастать, что окончательно решил для себя и "первое", и "второе". В личности и творчестве Муркока для меня еще остается немало белых пятен, поэтому перед вами - лишь первый набросок, эскиз. Но когда-то нужно начинать, тем более, что его перево- дят у нас все больше и больше, а качество переводов и общая культура издателей, за редким исключением, таковы, что Мур- кок не только не приблизился к российскому читателю, но, на мой взгляд, наоборот - совсем скрылся в тумане теперь еще и переводческих недоразумений и неосознанных мистификаций. Биография его не блещет особыми находками. Майкл Джон Муркок родился 18 декабря 1939 года в небольшом английском городке Мичэме, что в графстве Саррей. Он был единственным сыном инженера Артура Муркока и директора небольшой компа- нии Джун Нелли Тейлор, впоследствие расставшихся. Муркок вырос и провел большую часть жизни в Лондоне, а среди его самых ранних ярких воспоминаний - сцены бомбежки города асами Геринга. "Живущий в Лондоне и одержимый Лондо- ном" - так эмоционально и совсем не академично выразился о Муркоке его друг и соотечественник, создатель лучшей на се- годняшний день Энциклопедии научной фантастики Джон Клют. И, вероятно, неслучайно многие критики, не сговариваясь, самой удавшейся у Муркока называют книгу, в сущности, нефантасти- ческую. Полную ностальгии и названную неожиданно тепло и ду- шевно - "Матушка Лондон" (1988)... Как у большинства писателей, ключ к пониманию творчес- тва Муркока лежит в его детстве и юных годах. А они пришлись на критический период в истории любой империи - время ее не- удержимого распада. Дети многого не понимают, но лучше, ос- трее взрослых чувствуют и запоминают. И когда мы читаем о вечной, непрекращающейся борьбе с наступающим хаосом, о шо- ке и разладе в душах людей - результате разрушения привыч- ной системы мироздания и долгой, мучительной адаптации к но- вой, - кажется, никто, кроме англичанина первой половины XX века, не смог бы описать это так ярко и пронзительно. Хотя, вероятно, что-то аналогичное произведениям Муркока еще вый- дет из-под пера и наших соотечественников, чьи юные годы пришлись на начало 90-х... Фактически рано лишившись семьи, Муркок еще подростком начал самостоятельную жизнь, которую при всем желании бла- гопристойной и уравновешенной не назовешь. После службы в училище Королевских ВВС он поступает в престижный Питманс- -колледж и неожиданно - для такого убежденного анархиста и непоседы! - заканчивает его. Правда, то был его последний поклон господствовавшим общественным представлениям о "нас- тоящем деле": после окончания колледжа молодой Муркок с го- ловой окунулся в богемную, неприкаянную жизнь вольного ху- дожника. Началось все с музыки. Он с юных лет неплохо играл на гитаре и других инструментах, а охватившая в ту пору Англию (и весь западный мир) битломания сузили его выбор жизненно- го пути до альтернативы: примкнуть к одной из бесчисленных рок-групп, ожидая своего звездного часа, или создать новую. Муркок выбрал второе: организовал и возглавил группу "Хок- винд" ("Ястребиный ветер"), в репертуаре которой было много его собственных песен и композиций 1/. Следующим решительным поступком молодого человека стал уход в политику. В начале 1960-х годов он примыкал к ради- калам, два года редактировал печатный орган Либеральной па- ртии, журнал "Каррент топикс". А позже окончательно отошел к анархизму, опубликовав в 1983 году резкую публицистичес- кую книгу "Отход от свободы: эрозия демократии в современ- ной Британии". В начале 1960-х будущий редактор и писатель в первый раз женился (он проделает подобную процедуру еще трижды; по- следний раз - в 1983-м) - на журналистке и писательнице Хи- лари Бэйли. С ней он прожил 16 лет, став отцом двух дочерей и сына. Заканчивая с его "нелитературной" жизнью, остается до- бавить, что Майкл Муркок свободное от работы время посвяща- ет коллекционированию книг (основная сфера интересов - ред- кие издания конца XIX - начала XX веков), пешим прогулкам, музыке и рисованию. Свою автобиографическую справку он зак- лючает фразой, любопытной в устах одного из главных возму- тителей спокойствия в мире научной фантастики: "Вообще я ве- ду тихую благонамеренную жизнь, содержа сразу три дома"... Хотя группа "Хоквинд" и оставила после себя несколько альбомов, а во время пика популярности собирала немалую ау- диторию поклонников, звездный час Муркока наступил не на сцене и не в студии звукозаписи. Успех поджидал его в обыч- ном, захламленном и прокуренном редакционном кабинете. Фантастику будущий писатель жадно поглощал с раннего детства. И пописывать начал с малолетства. Это-то неудиви- тельно, но Муркок, к тому же, рано обнаружил в себе иной, куда более редкий творческий зуд - к редактированию. Овладел он редакторской профессией, подобно многим в мире научной фантастики, первоначально в любительских жур- нальчиках - фэнзинах. И в 18 лет Муркок - уже редактор бри- танского фэнзина с бесхитростным названием "Приключения Та- рзана" (вот и не надо подробно останавливаться на его тог- дашнем круге чтения). При этом он сам активно пишет в "свой" журнал. Именно на его страницах увидела свет первая серия рассказов Муркока в жанре "героической фэнтези", начатая в майском номере за 1957 год рассказом "Сойян-меченосец" (в 1977 году рассказы серии были объединены под одной обложкой в сборнике "Сойян"). Однако все это оставалось на стадии полу-любительства. Главные средства к существованию давали по-прежнему музыка - группа Муркока активно выступала в ночных клубах и на от- крытых площадках, а также выпускала диски - и работа редак- тора-поденщика в одном из издательств детективной литерату- ры. Все изменилось в жизни Муркока, когда он познакомился с Тедом Карнеллом, имя которого тогда говорило британским фэ- нам и писателям примерно столько же, сколько имена Хьюго Ге- рнсбека и Джона Кэмпбелла - их заокеанским коллегам. Карнелл был редактором многих профессиональных британ- ских журналов научной фантастики. Более того - духовным во- ждем, беспрекословным авторитетом, направляющим перстом и нянькой для целого поколения начинающих местных авторов. Ко- роче, это был именно тот человек, которого внутренне ожидал встретить на своем творческом пути Муркок. Правда, и для самого Карнелла встреча впоследствие ока- залась судьбоносной. И даже не для него самого, но для его детища - ведущего английского фантастического журнала "Но- вые миры" (New Worlds), основанного еще в 1946 году. Поначалу Муркок стал сам регулярно писать в журналы, возглавляемые тогда Карнеллом, - "Научно-фантастические при- ключения" (SF Adventures) 2/ и "Сайнс Фэнтези" (Science Fa- ntasy). И быстро добился успеха у читателей - хотя и не бес- спорного: публикации одного из его лучших романов той поры - "Золотая баржа" (закончен в 1958 году) - Муркоку пришлось дожидаться почти 20 лет. И сразу книжными изданиями, а не в периодике, увидели свет тома "марсианской" трилогии, создан- ной в подражание Берроузу: "Воины Марса", "Клинки Марса" и "Варвары Марса" (все они вышли в 1965 году под псевдонимом "Эдвард П.Брэдбери" и позже были переизданы под другими на- званиями - соответственно, "Город зверя", "Повелитель пау- ков" и "Хозяева котлована")... А в 1964 году журнал "Новые миры" неожиданно закрылся, и Карнелл оставил редакторский пост. Правда, спустя неско- лько месяцев издание возобновилось уже с новым редактором - двадцатичетырехлетним Майклом Муркоком. После этого, в те- чение семи лет, которые потрясли мир (научной фантастики), новые "Новые миры" стали не просто печатной трибуной - бас- тионом, твердыней и плацдармом целого литературного движе- ния - "Новой Волны". * * * Еще в бытность свою фэном и начинающим автором-многос- таночником, Муркок горячо спорил с товарищами по увлечению, утверждая, что современной фантастике, чтобы называться Ли- тературой, не достает самой малости: общелитературной грамо- тности и культуры, а также "человеческого измерения". Что он на самом деле имел в виду под этими понятиями, стало яс- но, как только страстному полемисту предоставилась счастли- вая возможность продемонстрировать это на страницах вверен- ного ему издания. И "литературная техника", и "культура", и даже пресло- вутое "человеческое измерение" отныне стали желанными гос- тями на страницах "Новых миров". Да что там - полноправными хозяевами, потеснив традиционных роботов, звездолеты и про- чее "железо"! Но... понимаемые исключительно специфически: с точек зрения модернистской и пост-модернистской. Иначе го- воря, лишь с позиций доминировавших, модных и, как показало время - а чего ж ожидать, коли речь зашла о моде! - вполне преходящих течений эстетической мысли. Известный био-библиографический источник - толстенный фолиант под названием "Писатели-фантасты XX века" - начина- ет статью о моем герое с парадоксального, но точного и об- думанного заявления: "Майкл Муркок не любит научную фантас- тику. Бесспорным свидетельством этому служит тот факт, что именно Муркоку, своему самому знаменитому редактору и мифи- ческому Протею, обязана взлетом "Новая Волна". По крайней мере бесспорно следующее. Как и во всякой революции, движущей силой и этой, научно-фантастической, было отрицание. В данном случае - резко-агрессивное неприя- тие "классической" научной фантастики. Какую именно новую ей на смену собирались создавать молодые революционеры под водительством Муркока, - они, как водится, представляли се- бе смутно... А он не был Марксом - всего лишь Муркоком (хотя боро- дами мог бы потягаться!). Не идеологом, не теоретиком, а просто отличным редактором журнала. Впрочем, все по порядку. Если говорить точно, то никаких революций в мире науч- ной фантастики не было - всего лишь кратковременный путч, локальные беспорядки в конкретном городе - Лондоне. Даже бо- лее определенно - в его конкретном квартале: Лэдброук-Гроу- ве (где тогда жил Муркок и помещалась редакция "Новых ми- ров"), сердце и средоточии "свинговых 60-х". Всего-то один- -единственный из множества научно-фантастических журналов внезапно сменил редактора, а вместе с ним - и критерии, по- литику, авторский состав. Другое дело - какой шлейф протянулся после этих лока- льных волнений. Что за "камушки" вынесла Волна на берег тра- диционной западной фантастики - после того как схлынула... Но это выявится позднее. Пока же молодой капитан решительно принялся за наведе- ние новых порядков. Муркоку в ту пору исполнилось всего 24 года, но за его плечами уже был более чем 10-летний стаж "профессионального фэнства"; и редактором фэнзина успел по- бывать! А что касается курса, то с капитанского мостика по- следовала команда - нет, не "полный назад", а скорее "лево руля" (если под левизною понимать всякий радикализм, неор- тодоксальность, нонконформизм). Как пишет один из "крестников" Муркока, Брайн Олдисс, "богом снова был провозглашен Берроуз - да не тот!" Не соз- датель Тарзана и Джона Картера Марсианского, а однофамилец - известный писатель-модернист, один из бесспорных гуру по- коления "детей-цветов", автор, на которого рафинированная читающая публика смотрела как на скандалиста, наркомана и развратника. Короче, речь идет об Уильяме Берроузе - авторе "Обнаженного завтрака" и "Новы-Экспресса". Новоиспеченный редактор "Новых миров" писал в одной из первых редакционных статей: "Это и есть образец той фантастики, которую мы сто- лько ждали. Берроуз легко читается, соединяет сатиру с пре- восходным воображением, обсуждает философию науки, испыты- вает глубокий интерес к человеку, пользуется развитой и эф- фективной литературной техникой, и т.д. и т.п." Чтобы одной фразой проиллюстрировать творческое кредо этого писателя, о котором столь восторженно пишет Муркок, приведу знаменитый афоризм Берроуза, на который, как на зна- мя, равнялись и молодые бунтари: "психопат - это нормальный человек, наконец осознааший, что происходит вокруг"... Впрочем, не один Уильям Берроуз был возведен на пьеде- стал (в научной фантастике; что касается "прозы вообще", то там он в дополнительной канонизации не нуждался). За эталон бралось все, что попадало под руку: уже покрывшийся респек- табельной позолотой классики литературный сюрреализм, поп- -арт, "новый роман", абсурдизм, эстетика коллажа и промыш- ленной рекламы, галлюцинаторное искусство поборников "новых врат восприятия" 3/, мифы масс-культуры (Джеймс Бонд), ки- номифы (Мэрилин Монро), политика, все более становившаяся возбуждающим и кровавым телезрелищем, хэппенингом (Кеннеди, Вьетнам)... "В середине шестидесятых, - вспоминает Олдисс, - мета- морфозы стали жизненно необходимы. Англия свинговала 4/, битломания как эпидемия охватывала страну, длина волос рос- ла, дух потребительства расцветал пышным цветом, а юбки уко- рачивались до естественного предела. В воздухе веяло новым гедонизмом. Империя растворилась, и римляне становились про- сто итальянцами... Шестидесятые остались в памяти мещански- -красочными воскресными журналами, ростом влияния лейборис- тов, наркотиками, промискуитетом, подешевевшими авиабилетами, цветным телевидением, поп-музыкой, которая внезапно загово- рила человечьим голосом, - и постоянной опасностью того, что на Ближнем Востоке, или во Вьетнам, или в Южной Африке, или Гдетотамеще рано или поздно произойдет нечто, что взорвет весь этот мир к чертовой матери, ныне, и присно, и во веки веков, аминь! Вот чем по-настоящему был Дивный Новый Мир, частью которого мы не переставали себя ощущать". А теперь сравните: "Это был мир, которым в те дни правили оружие, гитара и игла, более сексуальная, чем сам секс; мир, где сильная пра- вая рука осталась единственным мужским половым органом, что было даже и неплохо, учитывая тенденции роста народонаселе- ния: до 2000 года число живущих на Земле должно было удвои- ться... Это был мир, не знакомый Джерри, так ему казалось, но он с трудом мог вспомнить какой-то иной - мир, столь по- хожий на этот, и столь призрачный, что теперь уже было и не разобрать, какой из них реальный, а какой - нет". Последняя цитата - из романа Майкла Муркока о Джерри Корнелиусе, к которому я еще вернусь... Сначала никакого названия движение не имело. Просто, с легкой руки Муркока, пошла волна новых авторов и тех, кто смог раскрыться по-новому. Чьи экспериментальные романы и рассказы переворачивали с ног на голову все привычные пре- дставления о "научной фантастике" (аббревиатуру SF бунтари сохранили, но теперь предпочитали расшифровывать ее как spe- culative fiction - "литература размышлений"). И уже через несколько лет имена Брайна Олдисса, Джеймса Грэма Балларда, Джона Браннера, Майкла Джона Харрисона, Джона Слейдека, Кри- стофера Приста "и примкнувших к ним" американцев Томаса Ди- ша, Нормана Спинрэда и Сэмюэла Дилэни 5/ были на слуху у всех, кто читал фантастику. Вне зависимости от того, как к ним относились... А потом подоспел и ярлычок. Словосочетание "Новая Вол- на" первоначально возникло где-то в дебрях фэнзинной субку- льтуры, а затем один из молодых талантов, Кристофер Прист, превратил его в своего рода знамя, в фирменный знак той фа- нтастики, что печаталась преимущественно в "Новых мирах". Литература, вызванная к жизни редактором "Новых миров" могла нравиться или вызывать яростное неприятие, она могла - как все модное - становиться на время популярной, но за- тем быстро сходить на нет. Авангардизм вообще рассчитан на успех сиюминутный, на шок; когда к словесной пиротехнике, эпатажной нецензурщине и бьющим наотмашь сценам привыкаешь, все это становится скучным... Но этой непривычной, возбуж- дающей фантастике в одном следует отдать должное: она была поразительно созвучна своему времени. И об эпохе шестидесятых и сегодня можно составить неп- лохое представление, погрузившись с головой в подшивки тог- нишних "Новых миров". Однако к концу декады Волна пошла на убыль. Во-первых, революции не бывают перманентными, а кроме того мощный и хо- рошо структурированный американский рынок (а именно он в ко- нечном счете и определяет ситуацию в англоязычной фантасти- ке) оказался бастионом не по зубам бунтующей молодежи. Воо- бще, в 1960-м годам эта литература на Западе стала во всех отношениях массовой - а значит, всем радикальным завихрени- ям, выбивающимся из привычных представлений среднего чита- теля, отныне суждено было остаться колебаниями перифеийными... Ко всему прочему, и ситуация с изданием "Новых миров" в значительной мере вышла из-под контроля Муркока. Причины были не творческие и не организационные, но прозаически-фи- нансовые: волна налетела на стену, анархия молодых бунтарей - на жестко организованных кредиторов. Правда, журнал не обанкротился, хотя помощь пришла с неожиданной стороны - от культурно-административного истэб- лишмента! "Новые миры" получили субсидию от Британского со- вета по делам искусств, причем склонили сей высокий прави- тельственный орган к такому решению такие столпы националь- ной культуры, как Энтони Бёрджесс, Кеннет Олсоп, Энгус Уил- сон, Джон Бойнтон Пристли. Все, надо сказать, люди не моло- дые - и уж никак не радикалы. Муркок окончательно расстался с "Новыми мирами" в 1971 году, и, хотя еще собирал несколько лет антологии с аналоги- чным названием, его время ушло. Время редактора Муркока... * * * Все годы, пока он редактировал "Новые миры", Муркок не переставал писать. Лишь в середине 1970-х, когда Волна уле- глась, критики и читатели, словно придя в себя после рево- люционного похмелья, обнаружили нового писателя. Невероятно плодовитого, бесконечно разнообразного и одновременно мани- акально последовательного в проведении каких-то своих навя- зчивых идей. А кроме того - тонкого, интеллигентного, иро- ничного и стилистически "экипированного" на любой вкус! Короче, Муркока-писателя. С самых первых произведений он приступил к созданию со- вершенно беспрецедентной суперсерии, охватывающей, по замы- слу автора, все его произведения. Для этого, правда, приш- лось разработать концепцию Мультивселенной (термин позаимс- твован, вероятно, у современника и соотечественника - вид- ного английского прозаика Джона Каупера Повиса, также отда- вшего дань фантастике). В Мультивселенной равно сосуществуют различные парал- лельные миры, постоянно пересекаясь друг с другом - причем, так сказать, без оглядки на жанр! Конкретный роман может быть написан в манере "твердой" научной фантастики, фэнте- зи, романа абсурда и даже реалистической прозы; а герои - при всем богатстве нарисованных образов сводимые к считан- ным типам - свободно мигрировать из книги в книгу, в итоге образуя богатое полифоническое целое (чему нимало способст- вовало и частое переписывание автором ранних произведений). "Все мои книги связаны между собой, - подтверждает он, - посредством продолжающихся образов, ситуаций, отдельных сцен, - потому что все мои книги, в сущности, посвящены ис- следованию одних и тех же тем. Методы исследования разнят- ся: метафизика, метафора, а то и просто реалистическое опи- сание; но объект исследования - один и тот же. Некоторые из книг - более сложные и амбициозные, другие вышли попроще. Даже мои музыкальные записи организованы в единое целое. Я не смог бы работать в иной манере". Самым плодовитым оказался творческий выход Муркока в "героической фэнтези", что подтвердила и присужденная ему в 1967 году Британская премия фэнтези "за общий вклад в раз- витие жанра". "На протяжении целой декады, - пишут извест- ные английские специалисты Малколм Эдвардс и Роберт Холдс- ток, - казалось, по крайней мере, в Великобритании, что все огромное пространство фэнтези заполонил собой один человек. Им был Майкл Муркок, а его теснящиеся на полках книжных ма- газинов романы наводили на кошмарную мысль о том, что этим изданиям удалось найти способ размножаться в неволе" 6/. Муркок не скрывал, что писал сериалы фэнтези, в основ- ном, из-за денег. Что поделаешь, оригинальность и радика- лизм на западном книжном рынке хотя и находят своего чита- теля, но особенных денег еще никому не приносили; так было и с серьезной научной фантастикой Муркока (к которой я еще вернусь). Однако, по крайней мере, два обстоятельства выго- дно отличают его конвейерное творчество от продукции боль- шинства таких же плодовитых многостаночников. Во-первых, деньги он делал не для себя, а для своего детища - журнала. Сам Муркок, как натура широкая, анархич- ная, "ренессансная", к деньгам всегда относился с эстетским высокомерием. Чего не скажешь об авторах журнала, рекламо- дателях, дилерах, кредиторах... А во-вторых, даже сериалы фэнтези - что может сравни- ться с ними по схематичности и жесткому следованию формуле! - у Муркока получались какие-то не такие. Внешне привычные и незамысловатые, но явно что-то скрывающие на втором, тре- тьем - и сколько там еще предусмотрено? - планах. Стоит то- лько присмотреться к его героям: в отличие от лишенных реф- лексии и сомнений (а вместе с ними и мозгов) суперменов Бер- роуза (того Берроуза - Эдгара Райса), Хоуарда и других ос- новоположников "героической фэнтези", "герои" Муркока в бо- льшей мере - жертвы. Собственной раздвоенности, одиночест- ва, одержимости темными страстями, фобиями и прочими явно не-суперменскими качествами. Короче, они - люди безо всяких приставок "супер". Писатель как-то обронил в интервью, что ему хочется со- здавать фэнтези для взрослых, сохраняя по-прежнему удобные, наработанные другими времена и места действия. И если ареа- лы (дворцы, замки, подземелья) он легко заимствовал у столь любимых в детстве Берроуза и Хоуарда, то психологию, драма- тические конфликты ("заговоренные замки мысли", по его соб- ственному определению) - навевало ему чтение иных писателей. В первую очередь, "готиков", а из более поздних авторов - Мервина Пика. При этом надо еще уточнить, что Муркок имеет в виду, говоря о фэнтези для взрослых. Подобную задачу ставили перед собой многие, но в резу- льтате получались те же детские сказки для читателей, давно выросших из коротких штанишек, но сознательно или не-осоз- нанно желавших оставаться детьми. "Писатель, просто переи- начивший бесхитростные сны и грезы детства, не добавляя к ним ни капли из того, что уже известно его взрослому мозгу, - просто несостоявшийся художник, если не сказать хуже". Вынеся столь суровый и безаппеляционный приговор, Мур- кок в собственных произведениях действовал иначе. Пытался взглянуть на донельзя трафаретный и наивный мир "героичес- кой фэнтези", словно призванной высветить все стыдные под- ростковые комплексы, - глазами человека умудренного. В час- тности, оставляя за собой право и ухмыляться откуда-то со стороны над только что написанным... Им создано несколько сериалов, что вполне в традициях жанра. Новизна же состоит в том, что Муркок все их объеди- нил в некую суперсерию, причем, не сюжетно, а скорее - фи- лософски, идеологически. Создав миф о Вечном Поборнике 7/. Все его произведения (включая и научно-фантастические, о которых речь пойжет позже) строятся вокруг некоего цент- рального образа, героя-сверхчеловека, которого Муркок в од- ном романе назвал Вечным Поборником, - да так и привилось. Основная его задача - всемерно противодействовать Хаосу и утверждать Порядок, причем первое описано Муркоком, анархи- стом "со стажем", разумеется, с куда большим блеском, неже- ли второе. О том, каков будет тот самый Порядок после окон- чательной победы добра, читателю предстоит догадываться... Писатель, кажется, не очень над этим задумвался, пото- му что не скрывает, что долгие годы находился под ярким впе- чатлением от древнего учения - зороастризма (и более позд- него манихейства), с его центральной идеей вечной и непрек- ращающейся - и оттого как бы философски "бесперспективной" - борьбы двух начал, высших космических сил - Ормазда и Ари- хмана 8/. Несомненно, именно зороастризм привел Муркока к собственному мифу о Вечном Поборнике. В каждой из конкрет- ных реальностей, управляемых богами Хаоса, он принимает ра- зличные облики, в зависимости от того, что за конкретной вселенной и какая именно его инкарнация понадобится... Пока нам известны четыре перевоплощения Вечного Побор- ника: принц-альбинос Эльрик из древнего королевства Мелни- бона, Дориан Хокмун из "пост-катастрофического" мира дале- кого будущего, а также принц Корум и наш современник Джон Дэйкер, сражающиеся с силами Хаоса в будущем совсем уж не- постижимом. Серия об Эльрике из Мелнибона включает в себя (в поря- дке внутренней хронологии) следующие книги: "Эльрик из Мел- нибона" (1972; роман выходил также под названием "Спящий го- род"), "Крепость жемчужины" (1989), "Плывущий по морям Су- дьбы" (1973), сборник "Кошмар Белого Волка" (1976) 9/, "Спя- щая волшебница" (1971; выходил также под названием "Исчез- нувшая башня"), "Месть Розы: история альбиноса в годы изг- нания" (1991), сборник "Отрава Черного Меча" (1977), также содержащий выходившие в других сборниках рассказы; "Буреве- стник" (1965). Дополняющий серию сборник "Эльрик на краю времен" (1984) объединяет ее с серией, о которой речь пой- дет ниже. Это была первая подобная серия Муркока, и по сей день она остается самой "привязчивой". На протяжении последних трех десятилетий писатель вновь и вновь возвращается к сво- ему противоречивому герою - погруженному в меланхолию прин- цу-альбиносу. Изгнанный из родного Мелнибона, павшего под ударами Времени в незапамятном прошлом, Эльрик странствует по охваченным Хаосом землям в компании с полуразумным, как вампир чующим "человечинку" заколдованным мечом по имени Буревестник. Фактически, это не Эльрик орудует клинком, а напротив - тот, обладающей древней злой силой, превосходя- щей даже мощь Хаоса, подспудно направляет действия "хозяи- на", с которым состоит в мучительном, но не расторжимом си- мбиозе. Рождается новый Хаос, а принц становится предателем тех самых идеалов, за которые будто бы обнажал меч. Что ж, такова природа Власти, ничего нового - по срав- нению с тем же Толкином, к примеру, - английский писатель нам не сказал. Но согласитесь: не детская это сказочка... Серия о Хокмуне (чья фамилия буквально значит Ястреби- ная Луна) распадается на два подцикла: тетралогию "Жезл с рунами" - "Камень во лбу" (1967), "Амулет волшебника" (1968; роман выходил также под названием "Амулет Безумного бога"), "Меч рассвета" (1968), "Тайна жезла с рунами" (1969); и три- логию о Медном графе - "Медный граф" (1973), "Чемпион Гара- торна" (1973), "Поиск Танелорна" (1975). На сей раз место и время действия обозначены точнее: южная Франция в далеком будущем. Однако это не футуристиче- ская научная фантастика, а фэнтези. И потому мир волею ав- тора-демиурга впал в новое Средневековье: в замках держат осаду феодалы, по горам и долам бродят гигантские алые фла- минго, дикие буйволы и огромные же рогатые лошади. А по до- рогам этого мира странствует очередная инкарнация Вечного Поборника - Дориан Хокмун, стремящийся проникнуть в тайну волшебного жезла с рунами и с его помощью одолеть очередную инкарнацию Зла - некоего Медного графа... Герой серии об Ирокезе, состоящей из романов "Вечный Поборник" (1978), "Феникс в обсидиане" (1970; выходил также под другим названием - "Серебряные воины"), "Дракон на ме- че" (1986), - наш современник, человек XX века, в чьих жи- лах течет кровь коренных жителей Америки. Однако и его не- кая мистическая сила переносит из могилы в далекое будущее, где человечеству грозит полное истребление от неких Древ- них, и снова огнем и мечом (который на сей раз назван Ка- найяной) восстанавливает Порядок, кося орды захватчиков. И уж совсем в недоступную разуму даль времен заброшена четвертая инкарнация Вечного Поборника - принц Корум в алом плаще: "В те дни мир заливали океаны света, и города парили в небе, а меж ними летали дикие бронзовые твари. По земле же бродили стада тучных малиновых коров, ростом выше замко- вых башен. А воды рек кишели пронзительно визжащей живнос- тью..." Это уже время "фантазии без берегов", когда все до- зволено - и боги, смешавшиеся в толпе людей, и гиганты, ша- гающие по воде аки по суху, и безмозглые духи и все бесфор- менные чудища воображения, вызывающие в памяти полотна Бос- ха или Матиуса Грюневальда! Две трилогии, составившие цикл о Коруме, - "Мечи" 10/ : "Валет мечей" (1971), "Дама мечей" (1971) и "Король мечей" (1971); и вторая, включающая романы "Бык и копье" (1973), "Дуб и баран" (1973) и "Меч и жеребец" (1974) 11/, - это в каком-то смысле вершина и одновременно завершение "фэнтези- йного" марафона Муркока. Не в том смысле, что он остановил- ся - вовсе нет! - а просто потому, что новые детища его бу- йного, бьющего через край воображения уже не тревожат душу, не возбуждают, как раньше. Во всяком случае, начатая уже в 1980-е годы новая се- рия о еще одном перевоплощении Вечного Поборника - фон Бе- ке - производит впечатление однажды читанного. И хотя рома- ны "Пес войны и боль мира" (1981) и "Город в осенних звез- дах" (1986), действие которых вновь отнесено в прошлое, в некое альтернативное Средневековье, по-прежнему демонстри- руют прекрасное владение стилем и немеркнущее мастерство литературного "игрока", - новизна, увы, кажется безвозврат- но потерянной... * * * А теперь поговорим о научной фантастике Муркока - ведь именно в этом жанре, а не в фэнтези, была намечена револю- ционная ломка. "Я думаю, - писал лидер революции, - что непреодолимые барьеры между научной фантастикой и обычной прозой уже раз- рушены. Научная фантастика, как форма литературы, продолжа- ет существовать и без сомнения просуществует еще долго. Но даже если вы хотите писать фантастику "неконвенционную" (в данном случае имеется в виду, конечно, общепринятый набор условностей жанра, а не регулярные посиделки фэнов и писате- лей. - Вл.Г.) и лишь использовать по мере надобности неко- торые из ее условностей, - все равно ваше творчество никто не назовет, скажем, "современной прозой"... Чаще всего я пи- сал не "НФ", а просто роман или рассказ, личностно окрашен- ный и с использованием всего того, что я приобрел за годы профессиональной работы в фантастике. Это меня интересовало в первую очередь, - а вовсе не комплименты насчет "настоя- щей научной фантастики" из уст критиков и читателей-пурис- тов... Однако научная фантастика всегда была поистине бес- ценным полигоном, на котором учились полезной, всем нам не- обходимой писательской дисциплине такие авторы, как Баллард, Олдисс, Диш, Джоунс, Джон Харрисон, и другие. Их самые ин- тересные работы ревностный поклонник журнала "Гэлакси" вряд ли рискнет назвать "научной фантастикой", однако их творче- ство безусловно содержит все лучшее, что успела наработать эта литература". Произведения Муркока, хотя бы и условно подходящие под определение "научная фантастика", представляют собой доста- точно эклектичную смесь. Впрочем, это одна из безусловных характеристик всего его творчества. "Оно, - соглашается писатель, - столь раз- нообразно, что может привлекать самого широкого читателя. Большую часть моих работ составляет вовсе не научная фанта- стика, а фэнтези - или что-то иное, и чаще всего я исполь- зую элементы научной фантастики с целями откровенно иронич- ными. Главные темы, на которые я не устаю нападать, - это империализм, транссексуальность (я не верю, что разделение социальных ролей по признаку пола ведет к выживанию вида; сегодня это скорее прямая дорога к его самоуничтожению), расизм, проблемы выживания в больших городах, и т.д. и т.п. И, конечно, еще одна частая цель для моей иронии - это сов- ременная набожность... Мне нравятся изменения. Я верю, что люди и вещи должны быть бесконечно гибки - в этом я закон- ченный анархист, то есть верю, что каждый индивидуум должен сам собой управлять, не забывая об общественных интересах". Действительно, при желании каждое его научно-фантасти- ческое произведение можно прочитать как элегантную пародию на штампы и клише этого жанра. Но никогда - не грубую, не лобовую, напротив, изящно замаскированную игрой слов, мета- форой, стилем. Поэтому, чтобы понять авторскую иронию, уро- вня "самиздатовских" переводов (по которым, за редким иск- лючением наш читатель и знакомился с творчеством Муркока) не только недостаточно - они абсолютно противопоказаны! Тем не менее, во многих научно-фантастических произве- дениях Муркока по крайней мере внешне разрабатываются впол- не канонические темы этой литературы. Другой вопрос, как разрабатываются! Вот, например, роман "Ледяная шхуна" (1969). В нем пре- дставлен вполне традиционный мир после катастрофы (причина ее на сей раз - глобальное обледенение), а написано произ- ведение под несомненным влиянием Джозефа Конрада, Джека Ло- ндона и других "морских" романтиков. Это если отслеживать связи на уровне сюжета и общего настроения; стоит, однако, "забраться" поглубже, к истокам философского конфликта Че- ловека и враждебной ему Природы, и уже слышны отголоски ав- торов более "философских" - Кольриджа, Мелвилла, вплоть до пророков современного экологического сознания! Из внешне традиционных я бы отметил ранний роман "Че- ловек заката" (1966; также выходил под названием "Берега смерти"), главная мысль которого состоит в том, что разви- тие ядерной энергетики и вооружений могут вызвать к жизни поистине космические силы, совладать с которыми человечест- во окажется не в состоянии. А из политически актуальных - "Черный коридор" (1969), написанный в соавторстве с Хилари Бэйли (хотя ее имя почему-то не значится ни на обложке, ни в выходных данных). Это умная и отнюдь не безобидная сатира на рост расистских настроений в Англии конца 1960-х, вызван- ных страстными выступлениями тогдашнего лидера правых экст- ремистов Эноха Пауэлла, направленными против иммигрантов. Все это были произведения добротные, в меру острые, но по-прежнему не выбивавшиеся из общего ряда. Первым произведением, в котором писатель Муркок ярко и мощно продемонстрировал, на что способна "новая" фантастика, стала повесть "Се Человек" (1966), удостоенная в том же го- ду премией "Небьюла" 12/ и позже переписанная в одноименный роман (опубликован в 1969 году). Герой ее, Карл Глогауэр, измученный психологическими комплексами и, мягко сказать, неустроенностью личной жизни, ищет утешение и своеобразную сексуальную сублимацию в путе- шествиях в прошлое. Решив встретиться с историческим Хрис- том, он посещает Иерусалим в год казни Спасителя и не нахо- дит там мессию, чудотворца и богочеловека - в реальной ис- тории есть только местный слабоумный, которого все зовут Ии- сус из Назарета. Никто его в грош не ставит - о каком уж ос- нователе новой религии может идти речь! Однако больная душа Глогауэра жаждет очищения, катарсиса, к тому же его настой- чивые поиски какого-то Царя Иудейского, странные речи и по- ведение заставляют присмотреться к нему повнимательнее - и тех, кто увлекся его речами, и тех, кого они насторожили и не на шутку испугали... Конец героя нетрудно предугадать. Зато земная история осталась неизменной: событие, во многом определившее после- дующие 20 веков новой эры, свершилось - на холме Голгофа, в I веке эры, названной именем... кого? Карла Глогауэра? 13/ Путешествий в прошлое с целью корректировки земной ис- тории и до Муркока было создано немало. Однако такого еще не было, и неслучайно уже не раз цитировавшийся Олдисс наз- вал повесть "Машиной времени", которая и в кошмарном сне не могла присниться Уэллсу". Талант Муркока-мастера иронической фантастики на грани пародии, а то и прямой мистификации, ярко раскрылся в серии романов "Кочевники небес": "Полководец воздуха" (1971), "Ле- виафан суши" (1974), "Стальной царь" (1982), - объединенных "потерявшимся" во времени путешественником по имени Освальд Бастейбл. Действие ее разворачивается в очередной альтерна- тивной истории - начале и середине 20 века, в котором вто- рая мировая война так и не разразилась. Это и своеобразная добросовестная реконструкция грез и мечтаний о будущем, по- сещавших англичан во времена царствования Эдуарда VII. И едкая насмешка над любыми упованиями на возврат к "добрым старым временам", о коих мечтает путешественник, выросший и сформировавшийся еще в викторианскую эпоху, в Империи, "над которой никогда не заходило солнце"... Герои другой экспериментальной серии Муркока - бессме- ртные скучающие декаденты далекого будущего, мира "на краю времен". Серия состоит из трилогии - "Тепло чужака" (1972), "Пустые земли" (1974), "Конец песням" (1976), - позже выше- дшей в одном томе как "Танцоры на краю времен" (1980), - и примыкающих к ней сборника "Легенды с края времен" (1976) и романа "Превращение мисс Мэвис Минг" (1977; также выходил под названием "Мессия на краю времен"). Это, пожалуй, единственный цикл произведений Муркока, в котором сделана попытка описания Рая. Однако он и скучно- ватым получился на диво, да и неприкрытая авторская ирония лишь усилена водопадом словесных игр и стилистических изыс- ков, в которых на этот раз писатель, кажется, превзошел се- бя. Читатель встретит не только многих героев Муркока, как бы забредших на "край времен" из других серий: уже знакомых нам Эльрика, Карла Глогауэра и Освальда Бастейбла, Уну Пер- сон (это имя встретится нам чуть позже) и Огненного клоуна из раннего одноименного романа, - но и персонажей с вполне говорящими именами и фамилиями - Вертера де Гёте, Герберта Уэллса, и даже Эдгароаргонового По. А местом действия пос- тоянно становится Вечный Город Танелорн (Шаналорн), главная цитадель вселенского Порядка, также неоднократно упоминае- мая в книгах писателя. А какое раздолье для литературоведов-структуралистов и философов! Сколько модных слов может быть произнесено! Тро- пы, карнавализация, классический нонсенс и более свежий по- стмодернизм с его принципиальным смешением великого со сме- шным - и цитатой, поставленной во главу творчества; оксюмо- рон (соединение несоединимого) и просаподосис (сознательное повторение слов и группы слов), реинкарнации и космология, фрейдизм и архетипы Юнга, учение об актантной модели... Другой вопрос - что в сухом остатке, если выпарить всю эту словесную мишуру? Наибольший успех - абсолютно бесспорный в момент, ког- да "Волна" была на подъеме - выпал на долю еще одного цикла Муркока, навеянного известными идеями канадского социолога Маршалла Маклюэна, атмосферой эпатажных 1960-х годов, эсте- тикой поп-культуры, а также определенной усталостью и разд- ражением части молодых авторов и читателей от традиционной фантастики предыдущих десятилетий. "Эльриком, вывернутым наизнанку" назвал героя цикла, Джерри Корнелиуса, уже упоминавшийся Джон Клют; а другой критик разглядел в персонаже Муркока даже Арлекина - прямую противоположность меланхолику-неудачнику Пьеро в итальянс- кой Commedia dell'Arte. Джерри Корнелиус на некоторое время превратился в культовую фигуру: секретный агент, мессия, хиппи, мошенник-авантюрист - чего же более! Он - плоть от плоти бурной эпохи 60-х, именно такого "антигероя их времени" - если бы не "подшустрил" Муркок - рано или поздно должна была породить молодежная контркуль- тура. Джерри рожден движением хиппи и поп-музыкой, галлюци- наторными ядовитыми красками надышавшихся и наглотавшихся чего ни попадя "детей-цветов", Че и Мао, мини-юбками и ре- волюцией в городах, возрождением комиксов и поп-артом. Это уличный оборванец, чьи университеты составили пабы и прито- ны Большого Лондона, но при этом оснащенный техническими "игрушками", словно взятыми напрокат у Джеймса Бонда. Циник и юродивый, народный герой и злой гений, способный - и са- мое главное, страстно желающий манипулировать всеми и вся, начиная от собственной персоны и кончая Мультивселенной. Разумеется, если выписывать подобную фигуру с замоги- льной серьезностью, то получится аутентичный портрет Дьяво- ла. Но к счастью (или несчастью - это как посмотреть) Мур- кок имеет явное генетическое родство со своим героем, ибо порожден той же обстановкой и тем же временем. Поэтому, ра- списывая приключения Корнелиуса, он явно резвится... Романы из цикла о Джерри Корнелиусе структурно предс- тавляют собой пестрый, порой даже раздражающий декларатив- ной "всеядностью" литературный коллаж, винегрет, в котором чем больше ингредиентов, тем вкуснее. Сенсационные газетные шапки, клипы из реально опубликованных материалов в прессе, газетные же объявления, отрывки из текстов музыкальных "хи- тов", новости из мира моды, научные сообщения, и слегка за- камуфлированные отрывки из выступлений реальных светил нау- ки... И все это подано под такой же дикой смесью обычно не- сочетаемых соусов - жанровых форм масс-культуры: похождения Джерри можно формально читать как шпионский боевик, мисти- ческий триллер, классический "спокойный" детектив, роман приключений, вестерн, и... как научную фантастику! В цикл входят следующие романы: "Окончательная прог- рамма" (1968), "Лекарство от рака" (1971), "Английский уби- йца" (1972) и "Условие Мьюзака" (1977), объединенные в один том - "Хроники Корнелиуса" (1977); роман "Энтропийное тан- го" (1981) и дополняющий сборник "Жизни и времена Джерри Корнелиуса" (1976) объединены во 2-й том "Хроник Корнелиу- са" (1986), а третий, вышедший годом спустя, состоит из ро- мана "Приключения Уны Перссон и Катерины Корнелиус в двад- цатом веке" (1976) и рассказа "Вопрос алхимика" (1984). И, наконец, в так называемой "межавторской" антологии "Природа катастрофы" (1971) представлены рассказы различных писате- лей - включая самого Муркока - "на тему" Джерри Корнелиуса. В первых двух романах, посвященных описаниям различных глобальных катастроф - вполне в традициях британской фанта- стической прозы (Уэллс, Дойл, Уиндэм, Кристофер, Баллард... - надо ли продолжать?), - Джерри легко переносится автором из настоящего в далекое будущее, - оставаясь все таким же грубоватым и крикливым "циником печального образа". Зато в третьем и четвертом романах облик разнузданного шалопая и enfant terrible приобретает большую глубину, в нем появляе- тся что-то действительно печальное (Пьеро), а сами произве- дения все больше и больше напоминают эстетские упражнения в абсурдизме, "новом романе" и прочих увлечениях европейской богемы конца нашего столетия... Некоторое время назад у меня создалось впечатление, что гениальному мистификатору Джерри Корнелиусу удалось за- морочить голову даже своему создателю. А Майкл Муркок ока- зался в ловушке, попав в полную зависимость от созданного им персонажа: время шло, и некогда легко узнаваемая эпоха поздних 60-х все больше уходила в прошлое, забывалась и по- крывалась паутиной мифов и искажений. Корнелиус переставал интересовать, потому что менялся мир, но оставался неизмен- ным тот, кто претендовал на роль зеркала мира. Муркок это вовремя почувствовал. И в последних книгах Джерри Корнелиус заметно остепенился, посерьезнел, натянул на себя маску... кого бы вы думали? Борца с Хаосом, одним словом, Вечного Поборника! И круг замкнулся. * * * Еще в 1978 году Муркок, испытывая очевидную усталость от многочисленных сериалов, опубликовал одиночный роман, не связанный с каким-либо циклом. Это была "Глориана, или Не- состоявшаяся королева" (1978), принесшая писателю Мемориа- льную премию имени Джона Кэмпбелла. "Двуликой сексуальной притчей" назвал Джон Клют эту поэтичную альтернативную ис- торию, в которой изображена Англия во времена правления ре- ально не существовавшей королевы Глорианы. Любопытно, что и самым последним, еще не завершенным проектом писателя стала снова серия на тему альтернативной истории. Или можно назвать ее сюрреальной - во всяком слу- чае она минимально связана с фантастикой (если не считать самой идеи альтернативности). Названия романов, расположенные друг за другом, читаю- тся как цитата: "Все терпит Византия" (1981), "Смеется Кар- фаген" (1984), "Иерусалим господствует" (1992) - а еще не вышедший сборник будет называться "И Рим отмщен". Пусть не смущают античные названия, знакомые еще со школьных уроков истории: это действительно история, однако не столь отдален- ная - как во времени, так и в пространстве! Думаю, что для нашего читателя эта серия Муркока покажется даже более ин- тересной, чем для читателя англоязычного. Потому что она открывается все известными событиями в ...Советской России сразу после Гражданской войны. А из ге- роев особое внимание привлечет, конечно же, почтенная мис- сис Корнелиус - мать Джерри. Потом появятся Сталин и Гитлер, ГУЛАГ и фашистские концлагеря, а целые фрагменты первого ро- мана при желании можно читать как тонко замаскированные па- родии на Паустовского, Пильняка, Эйзенштейна (а во втором томе - на Натаниэла Уэста и Набокова)... Но уж коли мельк- нула на страницах книг фамилия любимого героя Муркока, то читателю в процессе знакомства с этими "историческими рома- нами" следует быть настороже. Очевидно, что автор и на сей раз не собирался покидать пределы своей обжитой Мультивсе- ленной. А, значит, это все-таки не совсем обычная, но фан- тастическая история! Не буду подробно останавливаться на новом творении Му- ркока, отмечу лишь одну любопытную деталь. Среди его пред- видений относительно ближайшего будущего встречается и та- кое: новый Великий Исход из России и Восточной Европы - по- сле того, как падет еще одна, некогда великая Империя... В одном из недавних интервью Муркок заметил: "Я не пе- рестаю поражаться, как фантасты, те, кто всячески открещи- вается от каких бы то ни было предсказаний на будущее, ут- верждая, что пишет о настоящем, - это, если помните, и было одним из краеугольных камней "Новой Волны", - именно они-то оказываются правы относительно облика грядущего! В моем рас- сказе "Природа катастрофы" из цикла о Джерри Корнелиусе вы можете прочитать почти все о сегодняшенй Югославии: о Сара- ево, лежащем в руинах, о бомбежке Дубровника, словом, о гра- жданской войне на юге Европы. Когда я писал рассказ, я в мы- слях не имел что-то экстраполировать, предсказывать, просто размышлял о неких основах, почерпнутых из истории. И в ре- зультате - почти точное попадание в десятку!" Вечный Поборник не сложил оружие. Он снова на коне. ----------------------------------------------------------- 1/ Кроме того, Муркок некоторое время выступал с группой "Дип фикс" ("Глубокая фиксация"). - Здесь и далее приме- чания автора. 2/ Не путать с двумя (!) одноименными журналами, выходивши- ми, хотя и недолго, в Америке. 3/ Название одной из поздних книг живого классика утопичес- кой литературы Олдоса Хаксли, посвященная наркотикам. 4/ В оригинале - глагол to swing. Словарь слэнга отводит три четверти страницы для перечисления толкований этого термина и его производных. Кажется, в данном контексте ближе всего следующее: хипповать, быть в согласии с сов- ременными веяниями и модами, идеально подходить для ис- тинных хиппи. 5/ Я перечисляю отнюдь не всех, а только самых ярких и отк- рыто вставших под знамена "Новой Волны"; ей во многом обязаны своим расцветом десятки молодых авторов по обе стороны Атлантики - достаточно упомянуть Роджера Зелазни и Харлана Эллисона. 6/ Перу Муркока принадлежит и критическая работа, посвящен- ная жанру фэнтези, - "Волшебство и дикий роман: исследо- вание эпоса фэнтези" (1987). 7/ В оригинале - слово Champion, имеющее много значений: "борец", "победитель", "атлет", "чемпион". "Чемпионом" сквозной герой Муркока значится и в большинстве текстов на русском. Однако слишком "спортивный" оттенок снижает ту роль, которую отводит Муркок герою: он не на беговой дорожке состязается с Хаосом, а ведет священную борьбу, от результата которой зависят жизни людей, мировой поря- док, состояние всей Мультивселенной. 8/ Хотя в одном интервью Муркок называет себя "колеблющимся атеистом с глубоко умеренным религиозным чувством". 9/ В состав его вошли рассказы из сборников "Похититель душ" (1963) и "Поющая цитадель" (1970). 10/ Чтобы сохранить очевидную аналогию с игральными картами, следовало бы назвать трилогию "Пики" (по-английски дан- ная масть называется Swords - мечи). 11/ Последний роман завоевал в 1975 году Премию имени Огюс- та Дерлета (Муркок награждался ею еще трижды - в 1972, 1974 и 1976 годах). 12/ Кроме того, Муркок в том же году завоевал Премию Ассоци- ации британских писателй-фантастов. 13/ Читатель встречается с ним и в романе "Завтрак среди ру- ин" (1972).