В кн. Исторический лексикон, XVIII век М., Знание-Владос, 1996 ВЛ.ГАКОВ ЗАБЫТЫЙ КАЗАНОВА Жизнь удалась, если о ней помнят. А когда само имя со временем превращается в нарицательное, в символ, - как не по- завидовать его обладателю. Жизнь Казановы удалась. Хотя на склоне ее, в одиночестве и забвении "счастливчик" предавался тоске по утраченным наде- ждам, честолюбивым замыслам, любви, молодости... Правда, сама "сфера деятельности", в коей Великий Соблазнитель составил се- бе прижизненную, а потом и долгую посмертную славу, известным образом ограничила его во времени. Все это - хорошо, пока мо- лод, здоров, кровь кипит, и ни Бог, ни черт не страшны. Уме- реть бы ему молодым, на вершине успеха и почитания - сколько безутешных женских слез пролилось бы! И у стольких мужчин по- явился бы шанс, о котором они и мечтать не могли, пока он был жив... Честолюбие честолюбию рознь. Молодость жаждет славы ося- заемой, сиюминутной - здесь и сейчас; ближе к закату подкаты- вает почти инстинктивная потребность оставить по себе память. Мудрость вкупе с цинизмом подсказывают, что даже неважно - ка- кую, все одно лучше забвения. (Подозреваю, что геростратов всех времен и народов просто... поджимал возраст!) И не обя- зательно сжигать храм - достаточно, чтобы тлела в душе божес- твенная искра сочинительства: во всех отношениях выигрышнее писать мемуары. В коих, понятное дело, не забыть и про "себя в Истории". Удобный и благопристойный способ оставить о себе ту память, которую нужно. Но и оборотная сторона медали (посмертной славы) общеиз- вестна: потомки чаще всего почитают - или проклинают, что для истинного честолюбца одно и то же! - совсем не того. Не реа- льного человека, тщившегося сообщить о себе будущему, - а миф, легенду. Маску. Нам ведь очень трудно представить себе сегодня, каким он был - реальный Казанова. Все затмевает миф, в создании кото- рого первый герой-любовник Истории сам немало преуспел. Собс- твенные книги Казановы читали немногие (для остальных, вероя- тно, откровением будет узнать, что его сочинения безусловно относят к литературным памятникам эпохи; в массовом сознании не этим он знаменит...), больше народу смотрело фильмы о нем. Но и вполне коммерческая лента с томным и порочно-прекрасным Ричардом Чемберленом, и вовсю "порочащая" миф картина Феллини с гениальным лицом-маской Дональда Сазерленда, - обе говорят скорее о своих создателях, нежели о загадочном венецианце. Даже сами легендарные "Мемуары", которым Казанова обязан сво- ей посмертной нарицательной славой, в первую очередь выдают заветное желание автора и после смерти продолжать свои беско- нечные трюки и мистификации. Маски, маски... Впрочем, чего иного ждать от уроженца Венеции, где карнавал представляется не праздником, а повсед- невностью? Всю жизнь лицедействовавшего Казанову ни за какое золото мира нельзя было уговорить описать все как было - он и книгу "История моей жизни" оставил нам как очередную маску. Благородную, ловко скрывающую дефекты истинного лица. Правда, дающую удивительно красочную и полноцветную кар- тину того "маскарада", в котором одном и могла взойти звезда Казановы. О жизни уроженца Венеции Джованни Джакомо (по другим дан- ным - Джакомо Джироламо) Казановы ди Сейнгальт - таково было полное имя того, кому легенда оставила лишь часть фамилии, - - повторяю, достоверно известно немногое. К собственным жиз- неописаниям великого выдумщика и путаника нужно отнестись с известной осторожностью. Но известно в общих чертах следующее. Родился он в 1725 году - ровесник Санкт-Петербургской академии, Пражской оперы и "Нью-Йоркской газеты". Еще в молодые годы аристократ, став- ший впоследствие авантюристом, успел примерить на себя и су- тану священника (в свете его последующей деятельности это ина- че как богохульством не назовешь!), и солдатский мундир - при- чем, в особом патриотизме и следовании высоким идеалам заме- чен не был, мундиры менял часто, служа решительно всем - лишь бы платили. Позже прославился как любимец муз - писал стихи, прозу, пьесы, литературную критику, переводил со многих язы- ков, прекрасно разбирался в античной и современной литературе, театре и живописи, был сведущ в музыке; и как ученый-любитель (химик, математик, историк). По заданию сильных мира сего вы- полнял кое-какие деликатные поручения финансового или дипло- матического свойства. Недолгое время подвизался в юриспруден- ции - оказывается, впрок пошли годы учебы в старинном универ- ситете Падуи и защищенная в 17 лет диссертация по праву. Хотя, конечно, последнее тоже звучит издевкой в контекс- те бурной и греховной жизни бретера, картежника, мошенника, распутника, немало отсидевшего в тюрьмах и перманентно не ла- дившего с законом многих стран Европы... Истинный и убежденный космополит, "гражданин мира", он изъездил пол-Европы. Взбалмошная и непредсказуемая судьба про- фессионального авантюриста забрасывала его и в Турцию, и в да- лекую Россию, которая даже для европейца просвещенного "осьм- надцатого" века казалась едва ли не концом света. Менее известно о его принадлежности к тайным обществам - - в значительной мере из-за манеры последних наводить тень на плетень во всем, что касалось их деятельности. Про масонов не ведомо, но в не менее "популярный" Орден розенкрейцеров - Ка- занова вступил доподлинно. Под конец жизни якшался с инквизи- цией, доносил на своих прежних друзей (но об этом в мемуарах - глухо, почти ничего...). После этого не удивит список иных его достижений, слух о которых шел по всей Европе: алхимик, проникший в тайну философского камня (впрочем, плох тот алхи- мик, что не проник...), чудо-целитель, ясновидец и мистик. Умел ли он в действительности врачевать? Кажется (снова это кажется...), да. По крайней мере, если не библейские чу- деса Иисуса, то определенные успехи молва ему приписывает: из- лечил некоего господина Латур д'Оверня от ломоты в суставах, герцогиню Шартрскую - от прыщей... Поверить в его успехи на поприще практической медицины легче, если вспомнить о психо- генной составляющей многих болезней. Психотерапевтом Казанова был отличным (это доказывают иные его подвиги), а заставить пациента поверить в себя - уже пол-дела сделано. Во многих науках он преуспел. Но пуще других - в науке общения, в тайнах сердца, в обыденной психологии... Славы Нострадамуса ему превзойти не удалось, но в свое время акции Казановы как "первой гадалки" Европы котировались необычайно высоко. "Если предсказание не сбывается, то грошь ему цена, но я отсылаю снисходительного моего читателя ко все- общей истории: там обнаружит он множество событий, какие, не будь они предсказаны, никогда бы и не совершились". Сказано изрядным циником - но куда же без этого ценного качества в ясновидящие! Наверное, венецианский авантюрист и сердцеед одним из первых в новой истории блестяще продемонстрировал главный се- крет успеха предсказателя: прежде, чем прорицать, надобно ве- рно угадать, чего, собственно, от тебя ждут. Каких вестей, ка- ких подтверждений собственным затаенным чаяниям. Никогда не ошибется - и будет щедро награжден! - пророк, предсказавший одинокой женщине - любовь, правителю - спокойствие и процве- тание государства, честолюбцу - успех. И всем, всем без иск- лючения - доброе здоровье, богатство, и резкую перемену к лу- чшему. И в самое ближайшее время... Если сбудется, легенда только укрепится. А не сбудется - - забудется; или фиаско прорицателя молва охотно "спишет" на козни других - соответственно, злых - прорицателей. Казанова эту нехитрую науку не просто усвоил - благодаря своему артистизму и природному дару обольстителя, возвел в ранг искусства. Поняв, попутно, что пророк без соответствую- щей рекламы - обречен (пусть и в самом деле способен узреть облик грядущего). Снова цинично? Чего иного требовать от века, когда и записные храбрецы, и выдающиеся умы не брезговали "по- стельными" карьерами при дворе, а уж когда дело доходило до посвящений сочинений и трактатов сиятельным особам!.. Иногда случались накладки. История оставила нам свиде- тельства словесной перепалки Казановы с Вольтером - одной из немногих, которые закончились поражением Великого Соблазните- ля. Не Вольтера ему было обольщать... - едкий старик (впрочем, еще один миф: были же у автора "Кандида" и молодость, и зре- лые годы!) сразу же понял, что перед ним - пустышка. Прохин- дей, жулик, "понтяра". Но чаще победу на словесных ристалищах одерживал Казанова. Воображение у него было отменное. Стоит ли удивляться, что своей самой значительной книгой Казанова считал не прос- лавившие его мемуары, а - научно-фантастический роман, опуб- ликованный незадолго до кончины автора, в 1788 году, а сегод- ня известный разве что историкам этой литературы! Явно отталкиваясь от знаменитого вольтеровского "Микро- мегаса" и не менее популярного "Путешествия Нильса Клима в подземный мир" датчанина Людвига Хольберга, Казанова сочинил свою собственную версию подземного путешествия, став одним из пионеров этой некогда популярной темы в фантастической лите- ратуре: "полая Земля". Название его книги столь же длинно, сколь информативно: "Икозамерон, или История Эдуарда и Элиза- бет, которые провели восемьдесят один год среди мегамикров, обитетелей Протокосмоса внутри нашей Земли". Это странный и порой забавный симбиоз утопии, сатиры и ничем не сдерживаемо- го фантазирования по принципу "мели, Емеля": обитатели подзе- много рая живут там, оказывается, еще со времен легендарного изгнания из Рая библейского. Впрочем, мегамикрам бояться вы- сочайшего гнева было нечего: их ли - яйцекладущих андрогинов (то есть "обоеполых" существ), нагих и бездушных (в букваль- ном смысле: Господь забыл снабдить их душой) "детей природы" - пугать каким-то там первородным грехом!.. И все в таком роде. Но - книгу прочно забыли, не помогла и "клубничка". Зато зачитывались мемуарами, подробные описа- ния соответствующих эпизодов в которых били любую эротическую "экзотику". Все-таки - мемуары Казановы... Он сам, как мог, укреплял свое реноме - наверное, был блестящим устным рассказчиком... Когда читаешь его мемуары, отчетливо слышишь человеческий голос, обладатель которого просто не мог не быть "душой компании", покорителем светских салонов. А записал он свои воспоминания на склоне лет, когда о блестящем кавалере и сердцееде обществов успело основательно подзабыть. Мысль о том, что он проигрывает - и, кажется, нав- сегда, - поединок со Временем, была нестерпимой, потому-то он гнал страницу за страницей с энергией, напоминавшей того, мо- лодого Казанову. Посвящение очередному меценату-поклоннику - - скольких он сменил за десятилетия беспутной бродяжной жизни! - звучало так: "Моя соседка, вечность, узнает, что, публикуя этот скромный труд, я имел честь находиться на вашей службе". Как видим, красноречие не покинуло его и в старости. Сроки для написания мемуаров Казанова не выбирал - как не вольны мы назначить час прихода старости. Но вот со време- нем публикации "Истории моей жизни" его ангелы-хранители рас- порядилась на удивление удачно. Первое издание в 12 томах увидело свет в 1826-1836 годах. В первые десятилетия XIX века законодателем литературной моды был романтизм, а в недрах самого этого течения все буквально помешались на образе Дон Жуана. Надо ли перечислять славные имена - Байрон, Пушкин, Гофман, Мериме, Мюссе, и так до Алек- сандра Дюма!.. Немудрено, что многие всерьез восприняли пуб- ликацию мемуаров Казановы как очередные - ну разве что чуть более "неприличные" - записки донжуана. (Между прочим, Каза- нова известен еще и тем, что помогал другу-авантюристу Да По- нте писать либретто оперы "Дон Жуан". Той самой - моцартовс- кой!). И еще долгое время после выхода и ошеломляющего успеха мемуаров многие исследователи сомневались в их подлинности: кое-кто посчитал даже, что они написаны великим Стендалем... Одно такое заблуждение квалифицированных читателей - и автору не нужны никакие хвалебные рецензии. Но бессмертной душе Казановы - увы, посмертно, посмерт- но... - хватало и восторженных откликов великих. Его книгой восхищались Стендаль, Гейне, де Мюссе (а в России - неожидан- но Достоевский!). Мемуары переиздавались многократно, перево- дились на все главные европейские языки. Одним словом, сейчас это признанный литературный памятник. Почему сей памятник не был издан на русском языке в од- ноименной прекрасной серии, нетрудно догадаться: среди непи- санных табу "секс" занимал одно из лидирующих мест (сразу же после "антисоветчины"), отличие же "секса" от эротики нашим цензорам и редакторам было до поры неведомо. Да и по сей день все русскоязычные издания мемуаров Казановы - не более чем сокращенная версия. Когда-то мы прочтем все целиком?.. Справедливости ради следует сказать, что Казанова писал именно мемуары, а не "эротический дневник". Он подробно оста- навливавлся на нравах, обычаях, бытовых деталях века, свобод- но апеллировал к двум культурам, к которым в равной мере при- надлежал, - итальянской и французской. Кстати, начинал он пи- сать на итальянском языке, а под конец жизни полностью пере- шел на французский, не без задней мысли быть прочитанным все- ми - в ту пору это был поистине язык культурной Европы... И пришлось ждать нашего столетия, результатов труда многих ис- ториков, чтобы убедится: записной выдумщик и мистификатор в собственном литературном творчестве даст сто очков вперед иным профессионалам-летописцам - настолько правдивыми и исто- рически весомыми оказались "легкомысленные записки" Великого Соблазнителя. Так что с мемуаристикой он угадал точно. И все-таки, любой серьезный литературовед, защищающий имя и "писательскую честь" Казановы от все понимающих ухмылок обывателей, погрешит против истины, если будет отрицать, что "История моей жизни" - это еще и эротический литературный па- мятник. Не только, но и... Наверное, только прекрасный любовник и может стать прек- расным мемуаристом. Основа искусства одна и та же: терпение, умение вслушиваться, выслушать, дать раскрыться полностью. В первом случае - женщине, во втором - Истории. Действительно ли перед нами исповедь гениального любов- ника и соблазнителя? Или это своего рода неудовлетворенный комплекс, стремление "накрутить" про себя сверх меры - кто будет проверять спустя десятилетия?.. Официальный "послужной" список альковного бойца даже в те годы способен был поразить воображение разве что неопытного школяра: 122 женщины - за 39 лет. Что получается, по три любовных интриги в год? А сколько шуму-то... Но дело, видимо, в том, что в своих мемуарах Казанова предстал не тем неутомимым "кобельеро", каким (есть такие по- дозрения) и был в жизни - и каким его столь беспощадно, отк- рыто ненавидя "секс-символ" эпохи, вывел Феллини. В мемуарах это действительно Мастер, вдохновенный творец, художник, из каждой своей возлюбленной лепивший Галатею! Любовные приклю- чения для "мемуарного" Казановы - не спорт, не светский риту- ал и не тупое удовлетворение инстинкта. Иногда при чтении ме- муаров возникает даже образ эдакого "сексуального мессии", подвижника, несущего свет истины в женские "массы"... Во всяком случае, он явно хотел таким и запечатлеть свой образ у потомков, стесняясь неприглядной правды, проникающей- -таки на страницы этого нарциссического гимна самому себе: и карьеру не гнушался делать в постели, и приторговывал своими пассиями - в те времена не считалось зазорным! - и чем ближе к старости, тем чаще пользовался услугами безотказных и нет- ребовательных "профессионалок". Все было. А молва упрямо творила легенду о чудо-любовни- ке, чародее и волшебнике, перед обольстительными речами и ла- сками которого не могла устоять ни одна женщина. Его полемист и противник Вольтер мог бы сказать: если такого Казановы и не было, его следовало бы выдумать. А если все это выдумал - про себя - реальный Казанова, значит, литературным талантом не уступал таланту любовному. Раз так все прекрасно расписал, что - поверили! Необязательно сжигать храм. Проще, благороднее - и уж во всяком случае безопаснее для репутации - воздвигнуть храм ве- ры. Легенду, миф. И тогда жизнь - удалась. Казанова умер семидесяти трех лет отроду, в 1798 году. И жив по сей день.