ЗАКОМПЛЕКСОВАННЫЙ СУПЕРМЕН Роберту Хоуарду *) как писателю повезло - и не повезло. Миллионы людей во всем мире знают, по крайней мере на- слышаны о его персонаже - непобедимом воине-варваре Конане. Если бы не слава предшественника - создателя Тарзана и Джо- на Картера Марсианского, быть бы Хоуарду неоспоримым зачин- ателем "героической фэнтези" в американской литературе! Хо- тя он и так, "несмотря на Берроуза", занял в истории жанра одно из самых почетных мест - а его герой превратился в фи- гуру культовую, стал эталоном для многих десятков подража- ний и заложил своего рода канон подобной литературы... Это ли не писательское везение! А не повезло литературному "отцу" Конана из-за того же дитяти. Потому что лишь малая часть из миллионов, увлечен- ных Конаном, в действительности прочли хотя бы строчку, на- писанную самим Хоуардом. История, в современной американс- кой масс-культуре, увы, не новая и даже не парадоксальная. Все сочиненное Хоуардом до войны было в последние дес- ятилетия переиздано и даже пользовалось определенным успе- хом. Однако не сравнимым с тем, что выпал на долю целой ко- манды разработчиков золотой жилы - самозванных "подражате- лей" и "дополнителей", без зазрения совести "настрогавших" почти вдвое больше того, что оставил после себя Хоуард. Хо- ---------------------------------------------------------- *) Я по-прежнему буду называть его так, хотя у нас и уста- новилась традиция произосить его фамилию как Говард. - - Здесь и далее примечания автора. ---------------------------------------------------------- тя все было проделано внешне честь по чести: обложки книг по-прежнему украшало его имя, а последователи-адепты обзы- вали себя "редакторами" либо "соавторами", - но еще вопрос, украсило ли самого Хоуарда такое соавторство... А тут еще роскошный кинобоевик с Арнольдом Шварценне- гером, снятый в 1981 году Джоном Миллиусом! Который, кста- ти, в одном из интервью откровенно признался, что отталки- вался не столько от не читанного полузабытого соотечествен- ника, сколько от ницшеанского ubermensch'а, нордической "бе- локурой бестии" и тому подобных знакомых ассоциаций. Словом, отношение наших современников к американскому автору Роберту Хоуарду в значительной мере основано на от- ношении к Конану Киммерийскому. И даже не оригинальному ав- торскому детищу, а скорее продукту коллективного творчества современной же американской масс-культуры. Хотя, конечно, и в аутентичном - хоуардовском - Конане присутствовали все черты того, что гарантированно должно бы- ло привлечь определенную часть читательской массы, и столь же категорически насторожить - другую. (Ко второй группе ав- тор этих строк причисляет и себя.) Варвар из легендарной древней страны Киммерии, безусл- овный сверхчеловек - во всем, что касается мускулов и воен- ного искусства! - бесконечно воюющий с ордами врагов, в ро- ли которых выступают слегка замаскированные "низшие расы", чуждый сантиментов и слыхом не слыхавший о каком-то "гума- низме", движимый не разумом, а "голосом крови" и ничем не сдерживаемыми инстинктами, а единственным Законом считающий меч или секиру... Сей милый образ, вне всяких сомнений, лег бы на душу если и не автору "Так говорил Заратустра" и не Вагнеру (с его "нордической" музыкой), - то во всяком слу- чае изрядно опошлившим наследия философа и композитора соо- течественникам, "белокурым бестиям" из памятного недавнего прошлого. Как привлек бы и всех тем, кто, тщательно пряча от окружающих комплекс неполноценности, неуверенность, стр- ахи и разъедающую мозг рефлексию, с упоением зачитывается приключениями "стопроцентного" мужика и здоровяка. Воина, вождя, полу-бога. Очень многим это нравилось. И нравится... Мне, повторяю, подобная литература чужда. Более того, представляется чрезвычайно опасной - если перестать относи- ться к ней только как к литературе, несерьезному развлече- нию на сон грядущий... А в защиту Роберта Хоуарда - и этой моей статьи - я мог бы привести только один аргумент, мало зависящий от собственных симпатий и антипатий критика. Хоу- ард, по крайней мере, был первым. Пионером. Первооткрывате- лем целого литературного жанра. Не его вина, что тот впос- ледствие изрядно затоптали. И, как уже было сказано, писатель лишь в определенной мере несет ответственность за то, что миллионы читателей и кинозрителей превратили в культ, в образец подражания. Мно- гое, очень многое дописано в коллективную "конаниану" дру- гими - в отличие от автора, холодными ремесленниками "без комплексов" и роматических иллюзий. "Садист, фашист, затор- моженный и затерроризированный собственными комплексами по- дросток... Таковы лишь некоторые из брошенных Хоуарду обви- нений, - пишут авторы одной из книг, посвященных создателю Конана. - Что ж, это, вероятно, один из самых непонятых и несправедливо обвиненных авторов после Ницше". Так что познакомиться с реальным Робертом Хоуардом - без всех последующих "наслоений" - во всяком случае любопы- тно. Тем более, что биография писателя дает много пищи для размышлений. По крайней мере несколько проясняет его тоску по "суперменству", скрывавшую - как это всегда и бывает - лишь индивидуальные страх, одиночество, отчуждение... * * * Роберт Эрвин Хоуард родился 24 января 1906 года, в се- мье сельского врача Айзека Хоуарда, что практиковал в богом забытой техасской деревушке Пистере (разумеется, жители ее называли не иначе как городом!). Второе имя было дано ему в честь матери, в девичестве Хестер Джейн Эрвин. Семья будущего писателя была типично американской - по- томки пионеров, еще сохранившие память о тех днях, когда в этих местах проходил Рубеж - фронтир. Дед по отцовской лин- ии в 1849 году, подобно многим, рванул в Калифорнию, где то- лько что открыли золото; и если бы не подхваченная в дороге холера, до конца жизни приковавшая его к Техасу, вполне во- зможно, повторил бы судьбу героев Джека Лондона. Видимо, не- случайно последний стал любимым писателем юного Роберта Хо- уарда... Мать также происходила из семьи пионеров, и еще за- стала последний крупный рейд команчей, некогда безраздельно контролировавших Техас, а впоследствие почти полностью ист- ребленных. Среди ее знакомых были те, кто носил раны, полу- ченные в схватках с индейцами, и слова "скальп" и "вигвам" в семье Хоуардов не воспринимались только как литература. И столь же не случайно подсознательная антипатия к "красноко- жим" передалась от матери к сыну. Во всяком случае, знание "индейской" специфики позже неплохо помогло писателю, когда с фантастики он переключился на вестерны. А вот что было совершенно нетипично в доме доктора Хо- уарда, так это обилие книг и лелеемая - и также переданная сыну - любовь к чтению. Тому в большей степени способство- вал сам глава семейства, ставший одним из первых врачей на земле Одинокой Звезды (как называют американцы Техас) - в те времена огромного и малозаселенного края, тысячи квадра- тных миль которого пребывали в том же девственном состоянии, что и до появления на американском континенте белого челов- ека. Именно в домашней библиотеке Роберт впервые познакоми- лся с Эдгаром По и Вальтером Скоттом, Редьярдом Киплингом и Марком Твеном; и прочитал от корки до корки всего Хаггарда. Так мир подростка наполнился "книжными" приключениями, то- лько усиленными отзвуками давних битв с индейцами, о кото- рых вспоминали взрослые. Но не одними приключениями - мать, часто читавшая сыну вслух, приобщила его и к поэзии. Сейчас редкий любитель фа- нтастики не слышал о Хоуарде - создателе Конана и пионере "героической фэнтези", а вот то, что при жизни он не в ме- ньшей степени был известен своими вестернами и поэтическими сборниками (во всяком случае денег они принесли ему не ме- ньше!), - почти позабыто... В течение девяти лет после рождения Роберта его семья колесила по Центральному Техасу, пока не обосновалась окон- чательно в деревуше под названием Кросс-Плейнс. Именно там, в девятилетнем возрасте Роберт Хоуард написал первый прик- люченческий рассказ. А вообще его детские годы прошли под знаком отчуждения - от сверстников, от реального мира за окном дома. В те го- ды долина реки Рио-Гранде, где он жил, активно заселялась и застраивалась. Населяли те места, в основном, простые, рабо- тящие, прагматичные и далекие от романтических бредней люди: богобоязненные фермеры, скотоводы и люди, так или иначе свя- занные с нефтью - техасский "нефтяной бум" только начинался, и самые предприимчивые быстро смекнули, чем прославится Оди- нокая Звезда в самом близком будущем! Таковы же были и дети "новых техасцев". Немудрено, что в компании с любимыми кни- гами юный Хоуард чувствовал себя куда комфортнее, чем в об- щении со сверстниками. За окном дома кипела по-южному темпераментная, до пре- дела конкретная, деловая жизнь - строилась Америка! А мысли подростка витали в иных широтах и в иных временах. К его ти- пично возрастному отчуждению добавилось еще одно: мир, пле- нивший его воображение, оказался не только не похож на окр- ужающий, но во всех смыслах был ему полярен. "Всю жизнь я провел на юго-западе Америки, - вспоминал Хоуард, - и в то же время не переставал грезить о северных необъятных ледовых пустынях под низко нависшим тяжелым сер- ым небом. Я и в снах ее часто видел - дикую страну, продув- аемую насквозь яростными ветрами, идущими с моря, - страну, населенную сутулыми дикарями, взор которых горел необуздан- ной яростью... Никогда в тех снах я не представал сам себе цивилизованным человеком. Напротив, всегда ощущал себя вар- варом - загорелым до черноты, обросшим, светлоглазым дика- рем, вооруженным убойного вида топором или мечом. Я сражал- ся с такими же варварами или дикими зверями, или же возгла- влял бесчисленные орды воинов, идущих воевать цивилизован- ные страны и оставлявших после себя руины замков и городов и вытоптанные поля и сады. Почему-то я всегда инстинктивно ощущал себя на стороне Варвара, бросающего вызов цивилиза- ции порядка и умеренности..." Из этих воспоминаний "последнего кельта", как назвал Хоуарда автор одной из лучших книг о нем, Глен Лорд, явст- вует, что созданный писателем мир "отверженных цивилизаци- ей" - результат не только психологических травм, полученных в раннем детстве, но и более глубинных процессов, происхо- дивших в сознании и подсознании будущего создателя Конана. Видимо, Роберту Хоуарду на роду было написано остаться аут- сайдером, изгоем, человеком, во всех отношениях не приспос- обленным к окружавшей его донельзя прагматической американ- ской действительности. И своеобразно "отомстившей" ей - своим Суперварваром, грозой всякого порядка и цивилизованности, со временем пре- вратившимся в одного из любимейших героев миллионов амери- канцев - молодых и не очень! Но до этого он еще проживет внешне нормальную, хотя и чрезвычайно короткую жизнь - мальчика, подростка, молодого человека. Для начала Хоуард занялся собой. Точнее, своим телом, увлекшись боксом, атлетической гимнастикой и тем, что много лет спустя назовут "бодибилдингом". Поэтому представление о нем, как о застенчивом, хилом и "книжном" подростке верно только отчасти - за исключением среднего слова... Кроме того, он закончил среднюю школу, которую успел возненавидеть - все за то же: необходимость подчиняться по- рядку! - и поступил в "академию" при колледже в близлежащем городе Браунвуд. Под шикарным названием "академия" в дейст- вительности скрывались самые обыкновенные высшие курсы, го- товящие мелких клерков, машинисток, стенографисток и прочий "офисный" обслуживающий персонал. Уже подумываашему о писа- тельском ремесле Хоуарду показалось во всех отношениях пра- ктичным получить профессию "машиниста-стенографиста" - и он не обманулся: в течение какого-то времени эта традиционно дамская профессия служила ему основным источником дохода. Впрочем, и эти курсы он не закончил, по истечении вто- рого года обучения вернувшись в отчий дом. К той поре начи- нающему писателю уже повезло продать в различные журналы пе- рвые из написанных рассказов, однако полученных - и обещан- ных - гонораров на жизнь явно не хватало. Поэтому, восполь- зовавшись тем, что жизнь в городке явно оживилась - первая волна "нефтяного бума" докатилась-таки до сонного Кросс-Пле- йнса! - молодой человек занялся тем, чем тысячи и миллионы его соотечественников и сверстников. Чем заниматься в Аме- рике не зазорно было никому, даже будущим миллионерам: стал прирабатывать, где подвернется. Паковал хлопковые тюки на местной фабрике, клеймил коров, убирал мусор, работал в про- дуктовой лавке и аптеке (что в Америке практически одно и то же), а также пописывал на тему нефтяного бизнеса в целый ряд газет Техаса и соседней Оклахомы. Он также попробовал себя в роли секретаря и стенограф- иста - и быстро обнаружил, что одних профессиональных навы- ков, полученных в "академии", недостаточно. Рецидивы детст- ва давали себя знать: молодому Хоуарду тяжело давалось неп- осредственное общение с людьми. С собственными героями, ко- торых создавало его воображение, отношения складывались не в пример проще... Время в Техасе выдалось горячее, и от любого наемного работника, если он не хотел в одночасье оказаться на улице, требовалась работа на износ. Молодой и атлетично сложенный Хоуард чуть было не подорвал здоровье, трудясь в своей апт- еке с раннего утра до полуночи - все семь дней в неделю, без выходных и отгулов. Ясное дело, за эти несколько месяцев он не написал ни строчки. А затем решил, что с него хватит, и вернулся в "акаде- мию" - не сей раз изучать бухгалтерский учет. Немного рас- слабившись после изматывающей поденщины, молодой человек с воодушевлением открыл в себе поэтический дар, настрочив за год столько стихотворений и поэм, что их набралось на целых шесть поэтических сборников (вышедших спустя тридцать лет после его смерти). В августе 1927 года он снова вернулся в Кросс-Плейнс, убежденный, что отныне удовлетворить его может одна-единст- венная профессия на свете: профессия писателя. * * * В литературу его привели не культурное окружение, не гены и не переживания детства, а как раз напротив - отторж- ение, стихийный протест против всего перечисленного. "Мно- гие писатели, - заметил Хоуард, - пришли в литературу, бла- годаря среде, в которой они росли: культурной, семейной, об- разовательной. Я занялся литературой вопреки своему окруже- нию". В мире, бесконечно далеком от литературы, он, подобно отцу, стал тоже первым в Центральном Техасе - но первым про- фессиональным писателем. Литература во многом удовлетворила и его жажду индиви- дуальной свободы, граничащей с анархизмом. При этом лентяем Роберт Хоуард безусловно не был: "Я мог бы изучать право, или заняться чем-либо иным, но никакая иная работа не пре- доставила бы мне той степени свободы, которую давало ремес- ло писателя. А желание полной свободы превратилось для меня в своего рода манию - при том, что я безропотно платил за нее жизнью в спартанских условиях и отказом от многого, че- го желали моя душа и тело... Возможно, индивидуальная своб- ода - это фантом, но я не думаю, что кому-то придет в голо- ву усомниться в очевидном: литература предоставляет свободы куда больше, чем рабский труд на фабрике или - как это дов- елось испытать мне самому - четырнадцать часов в сутки, про- веденные за прилавком с содовой водой. Бывало, за пишущей машинкой я проводил и все восемнадцать, но то был мой собс- твенный выбор, и я мог прекратить работу в любой миг - без страха быть уволенным". И уже в 1928 году молодой Роберт Хоуард торжественно обещает отцу: если в течение года не станет профессиональ- ным писателем - то смирится с судьбой и займется каким-то полезным общепринятым делом. С некоторыми оговорками обещание свое он сдержал. ...Итак, первый рассказ Хоуард написал еще в девятиле- тнем возрасте. А в пятнадцать уже рискнул предложить собст- венную литературную продукцию одному из дешевых журнальчи- ков той поры, названный пророчески (если вспомнить, что за жанр во время оно прославит автора): "Эдвенчер сториз" (или "Рассказы о приключениях"). В журнале рукописи дебютанта не приняли, а зря! Другие издания оказались прозорливее... Этими "другими" оказалось, по сути, одно-единственное, но какое! Если в мире научной фантастики не было в предвое- нные годы журнала равного гернсбековскому "Эмейзинг сториз", то в мире фантастики ненаучной, потусторонней и мистической бесспорным фаворитом на долгие годы стал журнал "Уиэрд тей- лз" (Weird Tales), основанный, кстати, на три года раньше гернсбековского первенца. (Что неудивительно: история "не- научной" фантастики неизмеримо дольше краткого века science fiction.) Именно это издание "пригрело" среди прочих - дос- таточно назвать имена Лавкрафта, Блоха, знаменитый супруже- ский дуэт Каттнера-Мур! - и Роберта Хоуарда. Кстати, с первым из них нашего героя связывала и глуб- окая личная дружба, правда, ограниченная эпистолярным обще- нием: судьба распорядилась так, что, обменявшись многими ты- сячами писем, друзья и коллеги лично не встретились ни разу... Литературную карьеру Хоуарда не назовешь быстрой или особенно впечатляющей; значительная часть его успеха отно- сится к тем временам, когда сам автор уже был не в состоя- нии пожинать лавры. Первой его публикацией стало стихотворение "Море", на- печатанное в одной из браунвудских газет еще в 1923 году, а прозаическим дебютом - рассказ "Копье и клык", опубликован- ный в "Уиэрд тейлз" двумя годами позже. 1926-й год принес одну публикацию, в 1927-м вышли рассказ и два стихотворения (в том году суммарный литературный гонорар начинающего ав- тора составил 37 с половиной долларов...). Однако ситуация медленно, но верно изменялась к лучшему: августовский номер "Уиэрд тейлз" за 1928 год украсила иллюстрация к рассказу Хоуарда "Красные тени" - первому, в котором читатель позна- комился с героем по имени Соломон Кейн. А начиная со след- ующего года, новый автор стал в данном журнале постоянным, во многом превратившись в "визитную карточку" издания. 1929-й год ознаменовал собой долгожданный прорыв - хо- тя и не в жанре фантастики! Страстный энтузиаст бокса, Хоу- ард начал посылать спортивные рассказы в различные периоди- ческие издания, и вот последние-то платили не в пример жур- налам фантастическим: год принес Хоуарду целых 772 доллара - и теперь он мог жить только на гонорары. Для справки: в ту пору средний годовой доход в Соединенных Штатах чуть пре- вышал тысячу долларов. Уже в следующем году писатель превы- сил заветную сумму в полтора раза... А в 1932 году публикация первого произведения из серии о Конане принесла и долгожданную славу. Разумеется, не сре- ди высоколобых критиков и читателей-интеллектуалов, - но и Хоуард себя автором серьезной литературы никогда не считал. Единственным успехом, на который он рассчитывал, был пьеде- стал мастера развлекательной литературы (той, что в англий- ском языке входит в понятие entertainment) - и его-то, если говорить о литературе фантастической, Хоуард по праву делит со своим закадычным другом по переписке, Лафкрафтом. Казалось бы, все складывалось как нельзя лучше - даже несмотря на то, что обрушившийся в те годы на США Великий Кризис не оставил в стороне, разумеется, и книжный рынок, - и в будущее молодой писатель мог смотреть с энтузиазмом. Но это же десятилетие - последнее в его жизни - отмече- но другим "прорывом", куда более тревожным. Нельзя сказать, что он был абсолютно одинок. Но даже и своих немногочисленных друзей в последние годы жизни Хоуард стал откровенно избегать. И почти ничего не известно о его отношениях с противоположным полом, что дало повод некото- рым биографам предположить его особую сексуальную ориентац- ию. Во всяком случае, непомерного подчеркивания мужских до- стоинств его "суперменов" - и в то же время их откровенного третирования прекрасной половины (на грани садизма и женон- енавистничества), - вполне достаточно для выводов, что у ав- тора "с этим" не все обстояло нормально... *) Далеким от нормы было и его общее психическое здоровье. Все чаще и чаще его настигала беспричинная тоска, приступы необъяснимого отчаяния, депрессия. Будто снова вернулось де- тство с его одиночеством, боязнью окружающих, погруженнос- тью в мир собственных комплексов и страхов... Неодолимо ух- удшавшееся настроение Хоуарда было подобно черной волне, ко- торая все больше окутывала его сознание, пока не поглотила его совсем. ---------------------------------------------------------- *) Хотя известно, что по крайней мере одну девушку он неко- торое время считал своей невестой; но и с ней расстался, когда обнаружил, что у нее был роман с его близким дру- гом. ---------------------------------------------------------- Он продолжал писать с той же интенсивностью, но отныне любое событие - даже смерть любимой собаки - могло на дол- гие месяцы вывести его из равновесия. Чем более неодолимы- ми, неотразимыми и лишенными даже намека на рефлексию ста- новились его герои, тем более уязвимым перед любым жизнен- ным испытанием ощущал себя их создатель. Когда долго и безнадежно болевшая мать, наконец, погр- узилась в кому, Роберт, приложивший до того немало усилий, чтобы выходить самое близкое ему существо на свете, понял, что на этот раз все кончено. Не дожидаясь вердикта врачей, он зашел в свой гараж, забрался в автомобиль и выстрелил себе в висок из охотничьего ружья. Случилось это утром 11 июня 1936 года. Предсмертная записка была стихотворным двустишием: "Все кончено - путь предстоит далече, Пир завершен и гаснут свечи". * * * Итак, жизнь сломала закомплексованного супермена, хотя в литературе он дал жизнь не одному из них, в отличие от не- го - воистину несгибаемых и непобедимых. И главным литерат- урным достижением Хоуарда остался Конан из Киммерии. История "конанианы", хотя и представляется на первый взгляд чрезвычайно запутанной (и уже не удивляет то, что Хо- уарду порой приписывают то, чего он не писал), все же четко разбивается на несколько этапов. При жизни писателя, в 1932-36 годах, на страницах жур- нала "Уиэрд тейлз" опубликовано 17 повестей (можно назвать их короткими романами) о Конане; еще 4 повести вышли посме- ртно. В 1950-е годы все они переизданы издательством "Гном пресс" в виде 5-томника, состоящего из сборников (перечислю их в порядке внутренней хронологии) - "Пришествие Конана" (1953), "Конан-варвар" (1955), "Меч Конана" (1952), "Король Конан" (1953), - и завершающего цикл романа "Конан-завоева- тель" (1950; в журнальном варианте 1935 года - "Час Дракона"). Впоследствие, усилиями таких энергичных последователей Хоуарда, как писатели - и доморощенные (в мире фэнтези) кри- тики! - Спрэг де Кэмп и Лин Картер, удалось разыскать в ру- кописном наследстве их кумира ряд неоконченных фрагментов, которые были восстановлены, а во многих случаях - и произв- ольно дописаны "редакторами". Именно усилиями последних уже в 1960-е годы была предпринята попытка издать полную, уточ- ненную и с тех пор ставшую канонической сагу о Конане. Те- перь она занимала целых 12 томов (которые я снова перечислю в порядке внутренней хронологии): сборники - "Конан" (1967), "Конан из Киммерии" (1969), "Конан-флибустьер" (1968), "Ко- нан-скиталец" (1968), "Конан-искатель приключений" (1966); затем роман "Конан-пират" (1971; авторами указаны де Кэмп и Картер); далее новые сборники - "Конан-воин" (1967) и "Кон- ан - узурпатор" (1967), романы - "Конан-завоеватель" (1967) и "Конан-мститель" (1968). И наконец, сборник "Конан из Ак- вилонии" (1977) и роман "Конан с Островов" (1968); авторст- во двух последних книг снова приписано закадычному дуэту. Кроме того, следует упомянуть еще один сборник, не вписыва- ющийся в общую хронологию, - "Хроники Конана" (1989). Между прочим, де Кэмп не ограничился своеобразным "во- сстановлением" литературного наследия Хоуарда, но и состав- ил три сборника статей и других материалов о любимом авторе - "Читая Конана" (1968), "Книга мечей Конана" (1969) и "Гр- имуар Конана" (1972); последние два - вместе с Джорджем Ски- зерсом. Кроме того, перу де Кэмпа принадлежит биография Хо- уарда "Варвар без касты" (1975), а еще одну биографию - "Су- дьба Темной Долины: Жизнь Роберта Хоуарда" (1983) - написа- ла супруга неутомимого исследователя, Катрин Крук де Кэмп (в соавторстве с Джейн Уиттингтон Гриффин) *). Но и это - не конец истории об издательской судьбе гл- авного творения Хоуарда. Ибо уже в 1980-х Конан был еще раз реанимирован (впрочем, насколько мне не изменяет память, в книгах он, как и положено "серийному герою", ни разу и не умирал!), на сей раз - как образ откровенно заимствованный. Писатели, среди коих мы встретим и признанного классика По- ла Андерсона, просто ничтоже сумняшися начали сочинять свои собственные истории о новых приключениях полюбившегося чит- ателям героя. Вполне по-американски... Чем же так смог увлечь и массового читателя, и специа- листов-литературоведов (пусть и "стихийных") Хоуард? Что он такого особенного напридумывал? В сущности, ничего нового. Героя и победителя: обстоя- тельств, врагов, женщин, самой судьбы. С обстоятельствами он просто не считается (как не при- вык и долго раздумывать), врагов сокрушает всех до последн- его, ибо сильнее и искушеннее их в боевых искусствах. Что до женщин, так они сами падают к его ногам, стоит ему толь- ---------------------------------------------------------- *) Кроме указанных, Хоуарду и (в основном) его герою посвя- щено еще 7 книг, вышедших за период с 1976 по 1987 годы. ко пожелать одну из них или всех скопом. Словом, это та по- дсознательная и поистине неистребимая мечта каждого сущест- ва мужского пола, которую образование и интеллект лишь тща- тельно камуфлируют, но напрочь устранить не в силах. Искон- ная ненависть цивилизованного интеллектуала - как и неисся- каемая ярость современных феминисток - к "непобедимому муж- лану", пропахшему потом и кровью и одним обликом своим сим- волизирующему все "основные инстинкты", полученные в насле- дство от животных предков, - суть подтверждения той же оче- видной истины. В каждом из нас дремлет свой Конан. И как же он стра- шен и в то же время не отделим от нашей сущности - этот за- таившийся в глубине ее Варвар. Но есть еще одно, что неизменно привлекает к подобным персонажам читательский интерес, независимо от времени и ку- льтуры. Конан и собственную судьбу заставляет работать на себя - вместо того, чтобы покорно и безвольно следовать ее незримым предначертаниям. Как следует большинство из нас - обыкновенных, а не "сверх"-человеков... В то время, как для рядового читателя жизнь представляет собой рутинную кругов- ерть лени, слабостей, компромиссов и уступок, обильно сдоб- ренных самооправданиями, подобная литература сообщает заряд воли, энергии, действия: все двадцать повестей о Конане на- сыщены действием сверх меры - и приключениями, приключения- ми, приключениями! А вот что особенно оценил специфический американский читатель, так это ни с чем не сравнимый индивидуализм Супе- рварвара (кстати, во многом "снимающий" обвинения в фашиз- ме). Он сам себе хозяин и моральный судья. И если перед кем или перед чем склонит голову, то только перед Силой, перед более сильным и искусным воином. А значит - ни перед кем. Это занятная подробность. В мифологическом мире Конана полным-полно всяческих колдунов, ведьм, таинственных амуле- тов и заговоров, не говоря о сонмах чудищ, каждому из кото- рых, казалось бы, даже такие богатыри, как Конан, - тьфу, семечки! Однако победителем неизменно выходит он - и только благодаря физической силе и чисто воинской смекалке. Колдо- вство, магия - для варварского мира это те же знание и ин- теллект, дать им хоть раз возобладать над Конаном - значит, разрушить миф, согласно которому Воля рождает Силу, а та - - Право. Страшненький миф! Но при всем при том - универсален и всеобъемлющ. Пото- му-то аналогичные книги и читают запоем без малого столетие. Потому и относиться к ним следует серьезно. * * * Кроме Конана, Роберт Хоуард создал еще несколько запо- минающихся героев - таких же непобедимых "мачо", населявших реальные или вымышленные страны в историческом или псевдо- историческом прошлом. Это Бран Мак-Морн - предводитель ле- гендарного народа, сохранившегося еще с каменного века в Ир- ландии (действие произведений цикла развертывается во вре- мена Древнего Рима); английский пуританин-дуэлянт XVI века Соломон Кейн; беглец из загадочной Атлантиды король Кулл... Он также писал иронические вестерны и "чисто" историч- еские романы, фэнтези в подражание Лавкрафту и его кругу, произведения в жанре "фантастики меча и волшебства" (sword & sorcery), детективы, рассказы о спорте, поэзию. За свои тридцать прожитых лет - из коих только десяток пришелся на жизнь литературную - Хоуард успел осуществить больше, чем можно было ожидать. Но если бы он даже ограничился одним-единственным цик- лом о варваре Конане, то все равно вписал бы свое имя наве- чно в историю "героической фэнтэзи". А сам этот жанр, подо- зреваю, не скоро умрет - как кажется бессмертной тяга опре- деленной части читающих к суперменству во всех его видах. Хорошо это или нет, зависит от точки зрения. Но факт остается фактом: как и Эдгар Райс Берроуз до него, Роберт Хоуард вовремя уловил витавшие в воздухе флюиды - потребно- сть читателя-мужчины, в повседневной жизни явно не избало- ванного героикой и особой мужской удачливостью, в образах героических, действующих, а не размышляющих. И сильных - пусть даже это понятие для многих ограничивается грудой на- качанных мускулов. Все-таки Хоуарду повезло. Вычислить своего читателя - это в литературе немало. ВЛ. ГАКОВ