Евгений ХАРИТОНОВ. АЛЕКСАНДР ГРОМОВ: ЛЮДИ - ЭТО ТАКИЕ СУЩЕСТВА... ИЛИ АНАТОМИЯ ВЛАСТИ. Самым неожиданным было то, что прогнозы о полном вымирании челове- чества к 2100 (3000? 4000?) году н.э. ни на грош не оправдались. Самым закономерным было то же самое. А.Громов. "Властелин пустоты". ----------------------------- Все наши герои или уже прикончили себя, или занимаются этим сейчас. Г.Миллер. "Тропик Рака". ------------------------ 1. Вопреки мрачным прогнозам старая добрая н а у ч н а я фантастика таки-да выжила в нашей литературе. Творчество московского фантаста Александра Громова подтверждает, что эта область фантастической литературы отнюдь не изжила се- бя, : НФ еще способна благополучно генерировать новые сюжеты и проблемно-тематические линии. На мой взгляд, научная фантастика по широте и уровню охватываемых проблем и свободы взглядов и тематики значительно продуктивнее мод- ного ныне жанра фэнтези. Любопытная вещь: А.Громов при первом рассмотрении ав- тор в общем-то глубоко традиционный, воспитанный на вполне угадываемых традициях от русской философской прозы до со- ветской НФ, от фантастики А. и Б.Стругацких до фантастики англичанина Г.Уэллса и американца Р.Хайнлайна. Одним сло- вом, наш герой пишет очень даже привычную в русской литера- туре социальную НФ. Но весь парадокс как раз и заключается в том, что внешняя - кажущаяся - традиционность, "неновизна" этого писателя практически не вписывается в с е г о д н я ш н и е представления о традициях в фантастике, так сказать в сов- ременный канон, и уже тем самым претендует на оригиналь- ность своей прозы. Факт остается фактом: в современной российской фантастике "новой волны" А.Громов занимает поло- жение эдакого признанного аутсайдерства: он не пишет боеви- ков (хотя проза его динамична, не лишена острых сюжетов), не любит фэнтези. Его уважают как писателя, одобрительно цокают языком, но не спешат критики писать о его творчестве в журналы (а творчество А.Громова, право же, заслуживает самого серьезного анализа), не спешат учредители фантасти- ческих наград премировать несомненно достойного автора. Да он, впрочем, не шибко и стремится к этому (ни для кого не секрет, что есть авторы, которые просто из кожи лезут вон, лишь бы получить какую награду). Его вполне устраивает скромный статус п и с а т е л я, которого издают (пусть да- же пока и не в таких количествах, как, например, Ника Перу- мова). Однако, прежде чем перейти к разговору о творчестве самого А.Громова, поговорим немного о некоторых моментах современной российской фантастики в целом. Последние несколько лет наша фантастическая литература представляет собой довольно любопытную картину. В свое время известный советский фантаст Кир Булычев, отвечая на вопросы читателей журнала "Уральский следопыт", сказал: "Фантастика, по моему убеждению, более точно, чем реалистическая литература, отражает состояние общества." Меткое и справедливое замечание. Можно даже добавить, что фантастика отражает не только состояние общества (здесь ведь могут подразумеваться и внешние - социальные факторы), но и его н а с т р о е н и е. В справедливости этой мысли легко убедиться, внимательно проследив эволюцию образов, тем и проблематики фантастических произведений различных периодов существования жанра. Смена направленний в фан- тастике отражает смену взглядов в обществе. Когда-то, в 80-х г.г. XIX века, критик М.М.Антокольский, отвечая на на- падки "сердитых критиков" на фантастическую повесть И.С.Тургенева "Песнь торжествующей любви", писал: "Большое спасибо Тургеневу: он первый показал, что нам теперь лучше всего забыться, спать, бредить в фантастическом сне". Собственно говря, цитату эту мы привели не случайно. Мы еще вспомним о ней. Внимательно отследив историческую тропку российской фантастики, легко заметить одну закономерность: все в этом мире повторяется. Литература не исключение. В периоды соци- альных катаклизмов, кардинальных перемен в обществе едва ли не главенствующей линией литературы становилась утопия (ча- ще, правда, антиутопия). Поток произведений на тему "Иде- альное государство" в 18 веке, всплеск антиутопиий, порож- денных кровавым 1905-м годом (вспомним несколько имен: "Скотский бунт" историка Н.Костомарова (кстати, повесть эта предвосхитила знаменитый "1984" Оруэлла), "Смерть планеты" В.Крыжановской-Рочестер, "Анархисты будущего" И.Морского, "Вечер в 2217 году" Н.Федорова и др.), неожиданно бурный взлет утопии после 1917-го года и не меньший поток антиуто- пической литературы, когда одни вдохновлялись романтикой революционных преобразований и видели светлое будущие России и всего мира, другие понимали, к чему это может при- вести на самом деле и пытались предупредить. Перестройка подарила народу гласность, а вместе с нею понимание простой истины, что революции не есть панацея от всех болезней, и поэтому на новые революционные преобразования конца 80-х - начала 90-х литература откликнулась очередной обоймой анти- утопических произведений ("Невозвращенец" А.Кабакова, "Москва 2042 г." В.Войновича, "Лаз" В.Маканина и др.). Судьба России - тема беспокойная, даже болезненная. И во все века являлась главной в нашей литературе. Велико стремление нашего народа заглянуть в будущее, распознать там признаки "Царствия Божьего". Однако подобные загляды ни к чему, кроме как к пессиместической убежденности, что бу- дущее России весьма сомнительно, или в лучшем случае - очень невразумительно и, главное, н е п р е д с к а з у е м о, не приводили. Рано или поздно человечество отказывается от утопий. "Утопический роман потому не нужен, что снимает двойственность, отказываясь от настоящего в пользу будуще- го, он тем и опасен, что прямо вторгается в запретную зону, рисуя конкретный облик грядущего" (Л.Геллер. "Вселенная за пределами догмы". Лондон,1980). Но не все так просто, как кажется. Мы начинаем бояться "предугаданного" будущего (тем более, что антиутописты в большинстве своем оказались на редкость - к сожалению - прозорливы). Невразумительность, неясность, непредугадываемость соци- альных процессов, имевших когда-либо место в нашем госу- дарстве, рождало в писателе (в данном случае будем подразу- мевать фантастов) стремление иного порядка - стремление искать желаемое "Царствие Божие" (а у каждого оно свое) в мирах альтернативных, в мире таинственного, сакрального. Писатель стремится уйти от пугающей объективной реальности, реальных проблем реального мира. Русские романтики XIX ве- ка, пришедшие на смену "засоциаленным" просветителям XYIII века, разделили искусство и действительность "как совершен- но различные сферы" (Т.А.Чернышева), резко противопоставив их. "Романтики любили описывать превращения, разрушающие вещи и обнажающие жизнь" (Н.Берковский). Романтики напрочь отвергли основной принцип эстетики Аристотеля - принцип подражания природе. "Раз действительность противоположна искусству, то следует ли ей подражать? Ее нужно пересоз- дать, улучшить и только в таком виде допустить в искусство!" (Т.А.Чернышева). Именно пересоздание действи- тельности лежит в основе романтического искусства. Этот же принцип лежит в основе российских фантастов, пришедших в литературу в конце 80-х - начале 90-х годов на- шего столетия: С.Лукьяненко, Г.Л.Олди, Н.Перумов, С.Иванов и целый ряд "неосознанных" приверженцев романтического взгляда на жизнь - авторов фэнтези. Абсолютно прав московский литератор А.Щербак-Жуков, оп- ределив новое поколение российских фантастов (поколение 25-30-летних) поколением инфоромантиков, т.е. романтиков эпохи информации. Наша фантастика вернулась к пониманию ми- ра и задач искусства XIX века: искусство лучше действитель- ности, преобразование, а не подражание, вымысел, а не ре- альность, человек, а не социум. Даже герои новых произведе- ний - это глубоко романтические типажи, как правило это ге- рои-одиночки, противостоящие всему остальному миру, Чело- век-С-Оружием, воплощающий неистребимую мечту о возможности в этом страшном мире Добра, противостоящем персонифициро- ванному Злу. Культ фэнтези (по крайней мере в нашем общест- ве) - это нормальная защитная реакция на неподдающееся по- ниманию общество, стремление оградиться стеной от социаль- ных проблем, защититься от Страха. Очень сладок и плените- лен тот, другой мир, он затягивает, ты начинаешь верить в то, что и ты сможешь превратиться из простого, забитого дрянной жизнью в "совке" "костолома" Сергея в космического Лорда с паленты Земля (Сергей Лукьяненко "Лорд с планеты Земля"), авторы ассоциируют себя со своими героями. Явление сублимации, перевоплощения очевиден в российской фантастике 90-х как ясный день. Внедрение на нашу литературную почву фэнтези, на мой взгляд, имеет под собой глубоко социальную и психологи- ческую почву. "Расшторивание" Железного Занавеса, повлекшее за собой прорыв западной фантастики, сыграло роль катализа- тора давно зреющего процесса. Слова Антокольского, приве- денные выше, смело можно переадресовать каждому третьему автору 90-х: "Большое спасибо Перумову...", "Большое спаси- бо Олди...", "Большое спасибо Лукьяненко...". Уж очень по- хожи настроения авторов XIX и фантастов ХХ в.в.: "...нам теперь лучше всего забыться, спать, бредить в фантасти- ческом сне." По-моему, сегодня в нашей фантастике вызрело два основ- ных взгляда на мир: отрешенный идеалистическо-романтический (это, главным образом армия авторов фэнтези) и материа- листический пессимизм (Э.Геворкян, А.Столяров, Л.Вершинин, А.Громов и ряд других авторов). Две главенствующих темати- ческих линии: построение альтернативных - почти пастораль- ных - миров-утопий, обращенных в мифологическое прошлое (фэнтези) и прогрессирующая тема "Мир Земли после катастро- фы", восходящая к традициям антиутопии ("Времена негодяев" Э.Геворкяна, "Мягкая посадка" А.Громова). Тема выживаемости человечества сегодня вновь стала актуальной. 90-е годы нас мало радуют. Развал страны, две "провальных", но от этого не менее ужасных, кровавых, революции, межнациональные конфликты, экономическая неразбериха, разгул бандитизма и мафии... Выживем ли? Куда мы идем? И что с нами будет? На эти вопросы пытается найти ответы писатель Александр Громов. 2. Однако пришло время представить читателям и самого ге- роя нашего очерка. Александр Громов родился в 1959 году в Москве, где живет и поныне.Собственно биография писателя пока не изобилует какими-то особенными событиями. Получил хорошее техническое образование в МЭИ - "классическое" об- разование научных фантастов 50-70-х г.г. (Если не в курсе: 90% фантастов, творивших в означенный период - "технари" по специальности, что несомненно отражалось и на самой фан- тастике). Работает инженером-радиотехником, время от време- ни подрабатывая на стройках (мизерная зарплата рядового ин- женера давно стала притчей во языцах, благодатной темой для писателей и рок-исполнителей: "Я инженер на 120 рублей, И больше я не получу..."). Что еще? Давно и, похоже, основа- тельно женат, растит красавицу-дочь. А в свободное от лите- ратурного труда и вынужденных приработков время - заядлый байдарочник, кажое лето с семьей и друзьями он отправляется в многодневные походы по рекам Русского Севера. Как ни странно, фантастику Александр начал читать весьма поздно - уже в студенческие годы. По его собственно- му признанию, он вообще только тогда открыл для себя мир книг (в школьные годы художественная литература практически не входила в список его главных интересов), и очень быстро наверстал упущенное (Александр - один из самых разносторон- не эрудированных в современной российской фантастике авто- ров). Но больше всего его "захватили" книги братьев Стру- гацких. Неудивительно, что читатель Громов очень скоро стал писателем Громова, которого мы теперь имеем удовольствие читать. Пишет давно (с начала 80-х), но первая публикация уви- дела свет лишь в 1991 г., когда "молодому" писателю перева- лило уже за тридцать. Что ж, Роберт Хайнлайн, например, в тридцать лет только начал писать. Зато потом... Первой, замеченной читателями и критикой публикацией стал роман "Наработка на отказ", в сокращенном варианте опубликованный в 1994 г. журналом "Уральский следопыт". Уже тогда с именем еще незнакомого мне автора я связывал большие надежды на сохранение лучших традиций классической социальной фантастики, отсупавшей под напором нарождающейся фэнтези-культуры. И, к счастью, не ошибся. В творчестве Александра Громова переплелись действительно лучшие тради- ции советской НФ и современный подход к литературному мате- риалу. И с каждым новым произведением этого автора явствен- но наблюдается прогресс писательского таланта, отход от не- избежного в начале творческого пути влияния наработок писа- телей старшего поколения (тех же братьев Стругацких, из "шинели" которых выпестовался целый поток талантливых авто- ров) и обретение самоценностности, формирование индивиду- альной стилистики и мировоззренческой платформы. В 1995 г. в нижегородском издательстве "Параллель" увидела свет первая книга автора - сборник "Мягкая посад- ка", куда вошло все лучшее, написанное писателем к тому времени. Книга эта по справедливости стала одним из самых значительных, ярких дебютов в российской научной фантастике за последние пять лет. Романы и повести Александра Громова, по большому сче- ту, это экстраполяция нежелательных, рискованных, но вполне вероятных путей эволюции человечества. Писатель словно бы экзаменует нашу цивилизацию на моральную состоятельность. Порой может показаться, что он через чур суров по отношению к нам - людям. При поверхностном прочтении его произведений вырисовывается угнетающая своей беспросветностью, песси- местичностью картинка: человечество по А.Громову просто-та- ки вознамерилось извести себя с лица Вселенной. ... В романе "Мягкая посадка", действие которого раз- ворачивается в недалеком будущем (первая четверть XXI ве- ка), на Землю обрушивается новый Ледниковый период. Сама по себе тема не нова и не столь фантастична (идея восходит к гипотезе о "незавершенности" Ледникового периода и о воз- можности его повторения в начале XXI в.), но А.Громов раз- рабатывает тему по-своему: "Александр Громов, кажется, впервые, объединил "новое олединение" с сюжетом о тотальном вырождении и перерождении человечества" (В.Черных. Из послесловия к первой книге А.Громова "Мягкая посадка"). Из- менения климата вполне логично повлекли за собой и опреде- ленные трансформации в обществе - на социальном и даже ге- нетическом уровне. Человечество поделилось на "нормальных" и "выродков" (мутантов). Остается вопрос: что считать Нор- мой в вырождающемся обществе? В обществе, где единственным вариантом спасения от полного вымирания оказывается...уста- новление жесткой диктатуры... Действие романа "Наработка на отказ" отнесено в глубо- кий космос, где человечество осваивает новые планеты. Доб- ротная космическая приключенческая фантастика неожиданно превращается в мрачную антиутопию: вполне утвердившаяся как самостоятельный социум колония людей на одной из планет в конце концов приходит к утверждению концепции тоталитариз- ма. Все возвращается на круги своя, человечество обречено повторять прошлые ошибки. Попытка создать утопию, идеальное общество идеальных людей оборачивается в небольшой, но очень содержательной повести "Такой же как вы" страшной трагедией для Всех. Си- туация страшна и абсурдна изначально. Из благих намерений люди заселяют планету клонами, созданными на основе геноти- па одного человека. Представляете себе картинку: общество людей, как две капли воды похожих друг на друга... по ха- рактеру, поведению, поступкам. Общество, состоящее из одно- го человека, многократно размноженного. Человек и зеркаль- ные отражения. Результат закономерен: идеальное общество не может строиться по принципу похожести, "Как все". Такое общество не принимает в стаю непохожих. Ущербность, не- достаток превращается в культ. Культ похожести. "У нас не было идеологии, у них уже есть. Идеология похожести: "А я такой же, как все!" Кто-то конечно, не та- кой, гены берут свое, - ему же хуже, не такому. "А знаешь, папа, у Марго, оказывается, шрам на руке, синий-пресиний, а она скрывала, так мы ее теперь каждый день дразним..."" Старая истина: "Благими намерениями вымощена дорога в Ад". Расплачиваться всем. Высокая идея повести: ответствен- ность человека (человечества) за претворяемые в жизнь "бла- гие намерения"... Мрачны и пугающи, казалось бы, картины будущего чело- вечества, создаваемые А.Громовым. Но автора трудно обвинить в мелкотемье, он не стремится запугать читателя, живописа- нием тотальной гибели человечества. В любом его произведе- нии красной линией просвечивается искренняя вера в разум человека, неистребимая вера в то, что в сотый раз пройдя по дорогам прошлых ошибок, человечество выкарабкается к свету. И так будет всегда. Свое творческое кредо фантаста, взгляд на будущее человечества Александр не без иронии выразил в первых строках романа "Властелин пустоты", вынесенных в эпиграф данного очерка. Что касается мрачности прозы А.Громова. Как это не па- радоксально, эмоциональное воздействие мрачных тонов значи- тельно сильнее радостно-розовых бликов. А.Громов аппелирует к сознанию, его проза побуждает думать, размышлять, спо- рить. Думать не только о Завтра. Думать о Сегодня, которое формирует день завтрашний. Истинный талант мыслит категориями глобальными. Хоро- ший фантаст в полетах своей фантазии всегда обращен в се- годня, он стремится прогнозировать возможные последствия в будущем конкретных процессов, происходящих в сегодняшнем обществе. Писатель пытается предупредить неверные шаги ци- вилизации. Но и этого мало. Произведение только тогда та- лантливо - а особенно произведение фантастическое - когда оно достоверно, объективно и логично, когда веришь в "вы- мысел" фантаста. Произведения Александра Громова - досто- верны. Есть у этого писателя особый дар - сочинять убеди- тельно. Зачастую, читая его мрачные повести, забываешь о "придуманности" мира повести или романа. Быть может, пото- му, что А.Громов пишет о вполне реальных проблемах, трансформировавшихся в вероятностном Будущем. Фантастика лишь усугубляет эмоциональное воздействие. "Писательское расследование", в конечном итоге, прев- ращается, по существу, в социальный эксперимент. Схема про- верена не одним поколением фантастов: человечество или мик- росоциум в экстремальной обстановке. Одна из главных тем, разрабатываемых Александром Громовым - тема Власти. Практи- чески в любом его произведении (даже в блестящей пародии на штампы приключенческой НФ "Всяк сверчок...") он исследует сложный механизм самого главного изобретения нашего общест- ва, именуемого Властью. По существу, писатель раскрывает анатомию этого...явления. От седых времен детства челове- чества и до наших дней Власть - в разных ее проявлениях- оказывается главным действующим лицом Истории. Она неизмен- ный спутник любой эпохи. Сама история человечества оказыва- ется историей Власти, историей ее рождений, смертей и воз- рождений.Одни повеливают, другие повинуются. Так устроен мир. Так устроен человек. Во все времена писатели обращались к мотиву: Свобо- да-Несвобода, зависимость человека от машины государства, Власти. Примеров сколько угодно: от Достоевского и Салтыко- ва-Щедрина до Платонова и Булгакова, от Замятина до Оруэлла и Хаксли, от Стругацких до Хайнлайна. Не обходят стороной тему и авторы посттоталитарной эпохи. 3. Оба произведения, составившие настоящий сборник - роман "Властелин пустоту" и повесть "Менуэт святого Витта"- посвящены раскрытию механизмов и природы Власти. В свое время, отвечая на нападаки со стороны ангажированных боль- шевистских критиков, Евгений Замятин пытался объяснить главную суть своей антиутопии "Мы": "Этот роман - сигнал об опасности, угрожающей человечеству от гипертрофированной власти машины и власти государства - все равно какого". Та- кова, на мой взгляд, главная суть не только романа Е.Замя- тина, но и большенства произведений А. и Б.Стругацких. Ме- тодами иносказания, главным оружием фантастики, они, впро- чем, весьма прозрачно и точно направляли критику в адрес института тоталитарной власти - власти государства, подав- ляющей личность, индивидуальное начало. Они очень метко и разносторонне раскрывали механизмы государственной машины. Однако взгляды и оценки, логичные и справедливые в эпоху тоталитаризма, оказываются не то что бы устаревшими, но требуют определенной корректировки сегодня - в эпоху неп- рикрытой политической анархии. Сместились критерии Власти. Хотя суть осталась прежней. Александр Громов, являясь несомненно достойным учеником братьев Стругацких, исследует природу Власти в соответствии с новыми представлениями о реальности, которая и сама подверглась существенной трансформации. Для Стругацких и Замятина вполне естественным было неп- риятие тоталитарной системы. Александр Громов, чье станов- ление как писателя приходится на эпоху так называемой гласности, самой судьбой предоставлена возможность объек- тивно, беспристрастно и вдумчиво выявить о т т е н к и Черного и Белого. Но не станем забегать вперед. Роман "Властелин пустоты" - роман сложный, многоя- русный, во многом неоднозначный, и для действительно серь- езного анализа его потребовалось бы написание отдельной статьи. Мы же ограничимся лишь беглыми пометами на полях. Одной из существенных сторон "Повелителя пустоты" является малозадействованный по крайней мере в отечественной фан- тастике мотив "из грязи да в князи", мотив "сотворения" Диктатора, иначе - рецепт установления Власти в условиях абсолютной Утопии. Александру Громову удалось создать не просто глубоко философское, но и по-настоящему увлекательное повествова- ние, полное захватывающих приключений. В романе обнаружива- ются два самоценных уровня, между которыми пролегает чет- кая, но почти незримая для читающего граница: текст - с од- ной стороны - воспринимается в рамках конкретики приключен- ческого романа о локальной войне, отражении поселенцами Простора вторжения "инопланетчиков" с Земли, прибывших спустя столетия, дабы очистить планету от "вредного" и под- готовить к новому заселению. С другой стороны текст воспри- нимается как самостоятельная философская псевдопритча, восходящая к библейскому мотиву об искушении Властью. Любопытен сам литературный метод, использованный писа- телем для решения генеральной задачи: в рамках одного худо- жественного текста он демонстрирует сразу две антогонистич- ных модели мира/общества - антиутопию и утопию. При этом сделано это не схематично - обе модели показаны в действии и столкновении друг с другом. Первая модель представлена почти фрагментарно (на при- мере микроклимата космического корвета-очистильщика землян "Основа Основ", впрочем отражающего социальные, обществен- ные отношения всего земного общества), но достаточно четко и красноречиво: ярко-выраженная концепция тоталитарной власти, густо замешанной на генетическом шовинизме (града- ция на ограниченно ценных граждан, т.е. людей лишенных те- лепатических и прочих аномальных способностей, и полноцен- ных, являющих собой, судя по основному составу "Основы Основ" разнообразные образцы мутантов, судя по всему заняв- ших главную социальную нишу в земном обществе). По другую сторону идеологического фронтира - очарова- тельная пасторальная утопия: общество Простора, забытой и затерянной колонии тех же землян, образованной еще до Всеобщей Войны, очередного вырождения и возрождения челове- чества. До поры до времени обе идеологические системы образуют в романе четкую оппозицию и введение в повествование сюжета о вторжении на Простор "новых землян", озабоченных "постре- нессанской" идеей космической экспансии, служит, вроде бы, главным образом для развертывания собственно сюжетной инт- риги, как некий условный механизм раскрутки главной идеи (превращении Иванушки-Дурачка (Леона) в красавца-царевича (диктатора)). После первого прочтения рукописи я не сразу "схватил" философскую подоплеку введения в текст "второй силы" - антиутопии. Понимание пришло позже: на оппозиции "Земля-Простор" выстраивается не просто сюжет, а вся идео- логия романа. Однако на антиутопической модели земного общества мы не задержимся, поскольку основной корпус идей и сюжетных конструкций располагается все же в утопии Простора. ...В незапамятные времена, еще до того, как челове- чество в который раз пришло к идее тотального суицида и в которй раз скатилось почти к подножию эволюционной лестни- ци, эту планету заселили выходцы с Земли. Судя по всему, про нее скоро забыли. А тем временем в колонии формирова- лось в меру самодостаточное общество. То ли в результате эволюции социально-общественной системы Простора, то ли в следствии каких-то особый климатических условий планеты (во всяком случае это первые вероятные гипотезы, возникающие при первой встрече с этим миром) представители высокотехно- логической цивилизации вдруг возвращаются едва ли не к эде- мовскому варианту общественного уклада, основаному на еди- нении с природой и отторжении атрибутов высокоразвитой ци- вилизации (включая огнестрельное оружие и даже большую часть предметов из металла). И в то же время подобный шаг назад приводит не к одичанию и последовательной деградации, а к процветанию пасторально-матриархальной утопии, основан- ной на тотальном пацифизме. Автор нарочито-прямолинейно (впрочем, не без явной иронии) подчеркивает пасторальную основу новой утопии через имена героев, позаимствованных из классики пасторальной литературы (Дафнис, Хлоя,Аконтий, Ки- фа и пр. Сравните с именами экипажа корвета - Й-Фрон, Нбонг-2А-Мбонг - в которых мало красоты, как мало красоты в тоталитарной системе). В мире Простора напрочь отсутствуют между людьми любые проявления насилия. Однако такое неприя- тие вражды по отношению друг к другу отнюдь не параграф за- конодательства, а естественный образ жизни. Да и с чего им воевать? - земли навалом, зверье безобидно и само напраши- вается на кухню, прочие продукты питания растут на деревь- ях. Благодать! Молочных рек и кисельных берегов для полноты картины не хватает. Рай, возрожденный за сотни световых лет от Земли. Так кажется по началу. Сказка пленит. НО!.. Но утопия естествена лишь как мечта, миф. Утопические отношения не естественны для человека. Поголовное отсутствие хоть малейшего намека на агрессию, на "нета- кость" практически невозможны. Это понимает Умнейший - быв- ший космический десантник, волей драматических обстоя- тельств оказавшийся "пленником" этого мира. Эту мысль ут- верждает и сам автор. "Войны - двигатель прогресса"... Печально, но факт. А.Громов безжалостно разрушает сказку. Утопия оказа- лась фальшивой - всего лишь результат той самой высокой технологии, которую отвергли обитатели утопии (первые посе- ленцы установили генератор, излучающий некие волны, подав- ляющие агрессивность во всем живом). Утопия - пассивна, ее нетрудно разрушить. И А.Громов убедительно продемонстриро- вал,как легко утопия превращается в антиутопию. Для этого вполне достаточно устроить небольшое вмешательство Иной Ло- гики - агрессии. Инстинкт самосохранения присущ всем живым существам. Даже тотальным пацифистам. Если люди не желают спасать свою шкуру, то им необходимо в этом помочь. Даже против их воли. Нарушая традиции и этические нормы. Зиг- мунд-Умнейший - самый яркий персонаж романа. Он готов со- вершить подлость - что бы спасти. Не утопию. Людей. Обма- ном, хитростью. Породив Леона. Но ведь нет и не могло быть иного пути. Если вождя, способного сплотить народ для обо- роны не существует, то его необходимо придумать. И на эту роль в критической для общества ситуации сойдет любой. Призвание? Способности? Чушь! Умнейший подскажет верный шаг. "Герои приходят в неспокойное время" (Г.Л.Олди). Боль- ше: герои приходят в нужный момент. Порой еще не зная о том, что они герои. Стать героем несложно. Леон не был отличным стрелком, никогда не славился и храбростью. То, что его стрела порази- ла "детеныша Железного Зверя" - зауряд-очиститель землян - банальная случайность. Случай "превращает" клинического ма- зилу Леона в Великого Стрелка. В неспокойное время люди нуждаются в герое. За ним пойдут. Мифология рождается про- извольно. Люди сами создали миф о Великом Стрелке. И они поверили в свою мечту. Но Власть и начинается с создания и утверждения в созна- нии масс мифа о величии вождя. Любая власть, любая модель государства опутана сетью особой - государственной - мифо- логии. Александр Громов великолепно продемонстрировал действие этого механизм, изобразил, как под прикрытием мифа безобидный прыщик превращается в гнойный чирий. Леон - безнадежный неудачник с ярко выраженными симп- томами "тюфяка". Что ж, диктаторами не рождаются, диктато- рами становятся. Их пестуют, их направляют по нужной дорож- ке Умнейшие: те, кто остается в тени. Кукловоды. "- Плечи расправь, - шептал Умнейший в ухо. - Ни о чем не спрашивай, потом спросишь. Не суетись и не спеши. Иди бодро. Улыбайся." Быть знаменитым - приятно. Иметь власть над другими еще приятнее. Абсолютную Власть. Даже полный тупица типа Леона очень скоро почувствует как приторно-сладок вкус Власти. "Ладно...Пусть. Старик прав. Всегда прав он, а не я... Но ведь о н и смотрят на м е н я, вот в чем дело. Зря я ог- лянулся и увидел, к а к они смотрят... как неотступно ведет меня тысячеглазая немая толпа, ведет и ждет чуда." Народ сам выбирает себе будущего диктатора, даже не замечая, как постепено цель истинная и благородная подменя- ется целью мнимой. Дальнейшая эволюция Леона-Великого Стрелка легко пре- дугадываема: марионетка становится кукловодом. Марионетка очень быстро схватывает правила игры и уже самостоятельно приходит к пониманию, что цель оправдывает средства. Даже "кукловод" Умнейший устрашится содеянного во бла- го: "- Фарс, - сказал Умнейший. - Просто-напросто фарс о растворении мира. Когда горит одежда, никто не думает о за- бытой в доме кошке. А я ведь знал, что этот фарс наступит и мечтал до него дожить, глупец. - Не фарс, - отозвался Фрон. - Трагедия." Кирпичик за кирпичиком Громов разрушает здание Утопии. Воздушный замок Утопии рассыпается в прах тогда, когда единственно возможным выходом для спасения граждан утопии оказывается утверждение института авторитарной власти. Все: фронтир, разделявший антутопию Земли и Утопию Простора стирается. Нет больше ни идеала, ни антиидеала. Эти понятия абстрактны. Их уравнивает власть Власти. Неиз- бежная и неистрибимая, как...человечество. Александр Громов создал мощное произведение, которое, я уверен, вызовет не мало споров. Позиция автора в этом споре остается загадкой. По крайней мере явно она не выра- жена. И в этом преимущество романа: он предпологает как ми- нимум два правильных ответа. Диктатура - есть плохо. Дикта- тура - иногда есть хорошо. В контексте романа чаша весов, видимо, склоняется ко второму варианту. С неизбежными ого- ворками. Только установление жесткой системы подчинения всех одному, утверждение абсолютного единовластия, основан- ного на "политике истины" (почти по Мишелю Фуко) спасло Простор от неминуемой гибели. И без ответа останется воп- рос, брошенный в пустоту "дезертиром" Й-Фроном: "Но почему?! - закричал он. - Почему люди устроены так, что в критической ситуации единственным шансом для них является вот ЭТО? Почему?!.." Не существует абсолютно Черного и абсолютно Белого. И все-таки грустно, когда красивые сказки (а мир Простора из разряда таких сказок) умирают, оставляя после себя горький привкус ничем не прикрытой правды, с которой очень трудно, почти невозможно, смириться... * * * Повесть "Менуэт святого Витта". Это снова о Власти. О двух сторонах одной медали. Подробно комментировать эту по- весть особой нужды нет - идейно она во многом перекликается с "Властелином пустоты": может ли концепция тоталитарного правления служить во благо? Но Александр Громов раскручивает философские лейттемы на фоне еще более оргинально выстроенного научно-фантасти- ческого сюжета. Мотив "Подросток в экстремальной ситуации, в отрыве от Взрослого мира" имеет достаточно достойных при- меров в мирвой литературе: "Повелитель мух" Уильяма Голдин- га, "Туннель в небо" Роберта Хайнлайна, "Рыцари Сорока ост- ровов" Сергея Лукьяненко и т.д. Писатели не раз пытались изобразить глазами ребенка мир Взрослых, где ребенок оказы- вается буквально зеркальным отражением Взрослых. Александр Громов выводит сюжет на качественно новый уровень. Конечно, страшно, когда дети вдруг оказываются отре- занными от остального мира, страшно, когда они начинают мыслить, как взрослые, поступать, как взрослые. Но еще бо- лее страшно, когда они при этом никогда не смогут стать взрослыми физиологически. Впрочем, под такую аномалию подведена вполне логичная научная версия: на планете, где волею судьбы оказался зем- ной космический лайнер, излучение местного солнца смертельно для любого человека, достигшего половой зрелости. Общество состоящее из "маленьких мужчин и женщин", ко- торым формально по 45-50 лет, но чья физиология и внешние характеристики соответсвуют 10-15-летним подросткам. Взрослые и дети одновременно. Но такой диссонанс проявляется не только в физиологии, но - и это главное - на поведен- ческом уровне. И этот "психологический финт" - большая уда- ча А.Громова. Экзотическая ситуация дала автору новые воз- можности для реализации философских задач, она позволила автору ( и конечно же нам с Вами) взглянуть на проблему в неожиданном ракурсе. И писателю, надо признать, удалось это блестяще. Московский фантаст Александр Громов написал две яркие антиутопии. О многоликости, многовариантности, многознач- ности Власти и ее трактовок. О человечестве. О странных двуногих существах, известных во Вселенной под коллективным именем "ЛЮДИ", которые бредут дорогами ошибок и разочарова- ний в поисках Света, не теряя надежды, что когда-нибудь все будет не так. Нужно только чуть-чуть измениться. И не дай Бог... "С человечеством можно делать все, что угодно, кроме одного: нельзя лишать его права надеяться..." И мы надеемся.