"В мире книг" ВЛ. ГАКОВ СОЛДАТ, ИДУЩИЙ В НОГУ Случается, что и всей роте приходится сменить ногу, что- бы подстроиться под шаг одного смельчака. Хотя это скорее всего ударит по самолюбию исправно маршировавшего строя. Вообще стремление общества к непременно поголовным увле- чениям, к "идеям, овладевающим массами", часто приводит к по- тере самоконтроля - и тогда бодрый марш заведет прямехонько в тупик. Осознают это поздно, когда не до обсуждения "альтерна- тивных маршрутов", и нужны лишь срочные меры по устранению вреда, который уже причинен бездумной "шагистикой". Тут-то и вспоминают шедших не в ногу. Хорошо еще если остается время - сменить шаг... В 60-90-е годы прошлого века западная цивилизация "шага- ла в ногу" навстречу техническому прогрессу. Перспектива на- шествия машин большинство образованных людей не пугала, нап- ротив, их быстрейшее внедрение - причем без ограничений, во все сферы жизни! - сулило скорое наступление Золотого Века. Если в технически отсталой России князь Одоевский завораживал соотечественников картинами невиданного, то его коллеги по перу в Англии, Франции, США просто логически дописывали то, что их образованные читатели могли видеть воочию - хотя бы в черновом проекте, в тенденции. Последние три десятилетия века грозили опрокинуть любые, самые фантастичные прогнозы на будущее. Реальная наука и тех- ника сами становились фантастикой. Припомним в самых общих чертах. Наука: дарвиновская тео- рия происхождения видов, создание органической химии, теория электромагнетизма, законы генетики, периодическая таблица элементов, теория множеств, ионизация, микробиология, теория распространения радиоволн, открытие рентгеновских лучей, ра- диоактивности урана, электрона, квантовая механика. Техника: пишущая машинка, подводный телеграф, целлулоид, кино, телефон, четырехтактный двигатель, микрофон, электропи- ла, лампа накаливания, линотип, паровая турбина, мотоцикл, трансформатор, звукозапись, авторучка, фотография, радиоте- леграф, целлофан, дирижабль-цеппелин. Особо следует выделить военную технику: боевой пароход, динамит, бездымный порох, океанская подводная лодка... А имена! Дарвин, Нобель, Максвелл, Мендель, Белл, Менде- леев, Эдисон, Кантор, Пастер, Герц, Попов, Рентген, Бекке- рель, лорд Кельвин, Планк... Прогресс наступал неудержимо, по всем направлениям. За- кономерное воцарение на троне науки и техники казалось делом почти решенным, и большая часть печатавшейся тогда фантасти- ческой и утопической литературы была заполнена красочными описаниями будущей церемонии "коронации". Голоса несогласных, предлагавших строить здание утопиии на совсем иных принципах, нежели упование исключительно на технику, практически не были слышны. Подобные книги, явно "шедшие не в ногу" с общим направлением мысли, с самого нача- ла обрекались на провал. Все они и канули в забвение. За исключением, пожалуй, лишь нескольких. Одной из них была "антимашинная" утопия английского писателя Сэмюэла Бат- лера "Едгин, или За пределами досягаемого". Странное название. Впрочем, оно покажется более прозрачным, стоит только прочи- тать первое слово сзаду наперед... Эта книга, как оказалось, его и прославила. Родился будущий писатель в декабре 1835 года, в семье священнослужителя. Духовного звания был и дед Сэма, и нет со- мнений, что родители прочили мальчику ту же участь. Однако все случилось иначе. Юный Батлер мечтал стать ху- дожником (талант рисовальщика в нем открылся рано), а в до- вершении родительского горя, окончив Кембридж, категорически отказался связать свою судьбу с церковью. В дальнейшем дела его сложились в Англии скверно и он был вынужден эмигрировать. В год, когда вышел основной труд Дарвина - "Происхожде- ние видов", парусник, на котором Сэмюэл Батлер покинул Лондон, приближался к берегам Новой Зеландии. Здесь, на благословен- ной, еще мало тронутой цивилизацией земле он прикупит овечье пастбище, и в свободное от фермерства время начнет пописывать в местные газеты... Впрочем, новозеландская одиссея закончилась быстро. Не прошло и пяти лет, и Батлер, продав недавно приобретенные угодья, возвращается в Англию, где всецело посвящает себя жи- вописи - удостоен регулярных выставок в Королевской Академии! - музыке и литературе. Еще во время пребывания на Новой Зеландии писатель заду- мал и вчерне набросал свою утопию. А вышла книга только в 1872 году, причем лондонский издатель Трёбнер по желанию ав- тора выпустил ее анонимно. Как всякой удавшейся книге, этой тоже соответствовала любопытная предыстория. 20 декабря 1862 года новозеландская газета "Пресс" опуб- ликовала интервью с Батлером, в котором он высказался по по- воду уже успевшей произвести шум дарвиновской теории. Чуть позже появилась редакционная статья, в которой газета "отме- жевывалась" от точки зрения Батлера, а взгляды Дарвина объяв- ляла и вовсе неверными. Английский писатель не счел себя вправе отмалчиваться и в письме в редакцию заявил, что вопрос о верности или ошибочности научной теории решать уж во всяком случае не газетчикам... Завязалась полемика. В разгар ее газета напечатала памф- лет, подписанный неким "Целлариусом" (автором, разумеется, был Батлер) и вызывающе названный "Дарвин среди машин". Пуб- ликация шокировала читателей, которые и к дарвиновской-то те- ории не успели как следует привыкнуть, а тут является никому не известный безумец и пытается ее продолжить, распространив выводы на создания рук человеческих! На машины. Кажется, это первое в мировой литературе упоминание об эволюционирующих машинах, в "борьбе за существование" превос- ходящих создателей и в финале устраняющих их со своего пути. ...Еще без малого полвека пройдет, пока появятся роботы и суперкомпьютеры научной фантастики и разгорятся ожесточен- ные споры на тему: "Может ли машина заменить человека?" А ан- глийский писатель-викторианец лишь робко пытается возразить слаженному хору поющих гимн Ее Величеству Технике: "Человек тратит все больше усилий, времени и мысли на то, чтобы созда- вать все более совершенные машины. Он уже преуспел в доказа- тельстве отсутствия для себя понятия невозможного. И не видно пределов этих накапливающихся улучшений, если дать машинам возможность саморазвиваться от поколения к поколению". Середина прошлого века...Но занятно, что точку зрения, которую современный читатель посчитает чересчур наивной и ме- ханистичной, немедленно опровергли - тогда же, в середине прошлого века! 6 июля 1865 года в "Пресс" появилось эссе ано- нимного автора, заявившего: "было бы ошибкой принять взгляды "Целлариуса", ибо неверно считать машины индивидуальностями, всячески "оживлять" их, предсказывая им победу в борьбе с те- ми, кто их создал"... На это, собственно, и возразить нечего. Что до Батлера, то он впоследствие изменил свои взгляды. В его главных трудах теория Дарвина не только не поддержива- ется, но на смену ей автор выдвигает собственный взгляд на эволюцию, в некотором смысле "безумный". Казавшийся таковым в глазах тогдашних светил науки... Основу его составляла идея наследственной памяти: "из яйца вылупляется цыпленок, потому что яйцо помнит - не отда- вая себе в том отчета - что бесчисленные поколения таких же яиц прежде становились цыплятами". А посему, делает вывод Ба- тлер, все формы жизни в принципе равны - и в "Едгине" чита- тель еще встретит занятные главки: "Права животных" и "Права овощей!" Важным положением его теории было неизбежное осозна- ние человечеством опасности порабощения со стороны машин; с этим знанием придет и полный запрет машин в недалеком будущем. Если, конечно, у цивилизации хватит ума позаботиться о собст- венном выживании... Нет нужды говорить, что реакция научных кругов на экст- равагантную идею Батлера была уничтожающей, и автор безумной гипотезы в полной мере испытал на себе гнет "научной цензуры". Сегодня, после того как был открыт и через многие испытания утвердил себя закон наследственности, а такие мудреные терми- ны, как РНК и ДНК, генетическая память и тому подобное, знако- мы даже школьникам, - идея не кажется столь безумной, верно? Сам Батлер, кстати, всячески подчеркивал, что не отно- сится к собственному "изобретению" чересчур серьезно. Но на- кинулись на него оппоненты всерьез... Споры он решил перенести на более выгодный для него, как для писателя, плацдарм. И в полной мере показал, чего он ждет от сохранившего разум человечества, в литературной фантазии - романе "Едгин". Увы, перенесение на литературную почву социальной поле- мики зачастую не проходит бесследно для самой литературы. Не одна утопия Батлера испытала на себе этот жесткий выбор: или художественное произведение, или очередной рецепт всеобщего осчастливливания. В общественном сознании тогдашней Англии точка зрения автора "Едгина" оставила заметный след. А вот сообщить читателю что-то интересное о литературном произведе- нии под тем же названием - по сути, нечего. Ну хорошо, если вкратце, то происходит в книге вот что. Герой по фамилии Хиггс находит в заброшенных землях Но- вой Зеландии (остров еще не был как следует истоптан европей- цами и вполне годился для литературно-утопических эксперимен- тов) странное сообщество людей, живущих по своим законам и старательно избегающих контактов с цивилизацией. Это в полной мере утопия на лоне природы, ибо какие бы то ни было механиз- мы в Едгине запрещены. Героя под горячую руку даже упекли в тюрьму, ибо кто-то из бдительных утопийцев рассмотрел у него в жилетном кармане... часы! Что касается самих перипетий пре- бывания героя в чудной стране, то несколько оживляет их срав- нительно редкая в этом виде литературы любовная интрига: ге- рой влюбляется в местную красавицу Эроуну и после множества приключений бежит с ней из Едгина на воздушном шаре... Отметим, что из утопии - бегут. Литературный уровень обсуждать трудно. Это скорее дис- пут на заданную тему, нежели художественное произведение; правда, диспут вышел увлекательный, ничего не скажешь. Автор попытался не ограничивать себя нравственной проповедью - как это делало большинство утопистов до и после него, но вовлечь в активный спор читателя. Вот это было во всех отношениях литературное новшество. В Едгине все хорошо помнят историю того, как некогда машины чуть было не закабалили человечество; уничтожать его им не было резону, так как безвольный и жадный до комфорта человек сам и практически без боя сдавал им одну позицию за другой. В неявном соревновании с ними человек превращался в существо все более зависимое - машины же, напротив, эволюцио- нировали, обретая новую свободу. Причем, добавляет с сарказ- мом автор, "интересы человека вовсе не противоречат процессу превращения его в существо низшего сорта... Интересы двух "рас" - людей и машин - могут продолжать развиваться в том же направлении, независимо от изменений в их взаимоотношениях. Что же касается человека, то он вообще не очень сентимента- лен, когда дело касается его интересов. Конечно, время от времени какой-нибудь пылкой душе взбредет в голову посмотреть на себя со стороны и попытаться уйти от судьбы, приговаривая: "я не был рожден паровой машиной", - но большинство народу с легкостью смирится с любым порядком вещей - был бы комфорт". Конечно, во времена Батлера то был глас вопиющего в пустыне. Но его идеи - через бурную полемику и обвинения ав- тора в стремлении "притормозить" прогресс - не забывали все это бурное столетие, которому пал жребий на практике разби- раться во взаимоотношениях "человек-машина". Он опубликовал еще несколько книг, хотя наибольшей по- пулярностью пользовался автобиографический роман "Путь всякой плоти", вышедший уже посмертно. Среди книг Сэмюэла Батлера - и неудачная попытка досказать о своем утопическом мире, одна- ко книга под названием "Снова в Едгине", увидевшая свет за год до смерти автора, прошла почти незамеченной. В истории литературы он остался в первую очередь автором классической "антимашинной" утопии. Долгое время ее настойчиво приводили в пример как обра- зец наивной попытки консервативного морализаторства, вроде призывов вернуться в патриархальный рай на лоне природы... Вопрос не снят с повестки дня и сегодня, когда все здравомыс- лящие люди озабочены перспективами технологического развития цивилизации. И хотя решение, предложенное английским писате- лем более ста лет назад, и сегодня вызовет сомнения, мысли эти наивными назвать нельзя. Тем более достойны уважения предупреждавшие об опасности. Наша память и признательность им - "шагавшим не в ногу".