"В мире книг" ВЛ. ГАКОВ ЗАПОВЕДИ ИСААКА И снова вернемся к роботам. Карел Чапек до самой смерти так и не узнал, кому он пе- редал эстафету - а ее подхватили надежные руки. ...Поразительно, что в тот же год и месяц, когда в праж- ских типографиях печатали пьесу Карела Чапека "R.U.R.", свер- шилось событие, имевшее самое непосредственное отношение к его механическим "крестникам". Опередив выход пьесы на неско- лько дней, в далеком еврейском местечке Петровичи, что под Смоленском, в семье бедного мельника Иуды Озимова родился сын, которого назвали Исааком. Спустя три года, когда жестокий голод погнал семейство Озимовых на чужбину, в Америку, имя и фамилия будущего писа- теля стали произносить на английский лад - Айзек Асимов (от- куда чиновникам иммиграционного ведомства было знать о русс- ких озимых!). И только когда его стали читать на родине, он окончательно утвердился в сознании русского читателя как Ай- зек Азимов. Под этим именем мы и знаем создателя фантастичес- кой "роботехники" - науки о поведении роботов. Между прочим, в оригинале название ее тоже звучало нес- колько иначе - "роботика" (по аналогии с математикой, кибер- нетикой). Уже в 70-е годы писатель безуспешно пытался отыс- кать это слово в вебстеровском словаре английского языка - хотя к тому времени оно прочно вошло в повседневный лексикон науки XX века! И лишь в сравнительно недавно изданном Барнха- рде (словаре английских неологизмов, начиная с 1963 года) его лингвистическая выдумка обрела все права языкового гражданст- ва - с корректной и вполне заслуженной ссылкой на Азимова... До сих пор никому не удалось превзойти его в продуктив- ности: писателю пошел восьмой десяток, а он играючи замахива- ется на четырехсотую книгу! Фантастические романы и рассказы, детективные произведения, антологии (их одних, единолично и в соавторстве с другими составителями, Азимов "насобирал", ка- жется, более сотни), научно-популярные книги по всем мыслимым областям знания, включая оригинальные "путеводители" по Шекс- пиру и Библии... И все-таки трудно назвать более популярную книгу живого классика американской научной фантастики, нежели цикл рассказов "Я, робот". (Между прочим, история научной фантастики молчаливо простила ему невольный плагиат - ведь точно такое название уже было: в 1938 году американский фантаст Эндо Биндер назвал так свой рассказ, тоже "роботехнический". Но это к слову.) ...Все началось с новеллы "Странный приятель", украсив- шей сентябрьский номер журнала "Сьюпер сайнс сториз" за 1940 год. Это был всего девятый по счету опубликованный рассказ молодого автора; переименованный чуть позже в "Робби", он и открыл будущую книгу. Следующие два - "Логика" и "Лжец", увидели свет год спустя, но на сей раз в уже успевшем прославиться журнале "Эстаундинг", который редактировал Джон Кэмпбелл. Затем пос- ледовали еще шесть историй: "Хоровод", "Как поймать кролика", "Парадоксальный побег", "Маленький потерявшийся робот", "Ули- ки" и "Отнюдь не неизбежный конфликт". Они и составили сбор- ник, выпущенный в 1950 году издательством "Гном пресс". Однако эпопея с азимовскими роботами на сем не закончи- лась. К тому времени Азимов написал еще несколько рассказов на ту же тему, потом снова вернулся к своим роботам... К се- редине 60-х годов накопилось с десяток непристроенных расска- зов, которые вошли в новый сборник 1964 года, названный "Ос- тальное о роботах" (книгу выпустило издательство "Даблдэй"). Всего же, к середине 70-х годов автором Трех Законов бы- ло написано более тридцати рассказов и два романа о роботах. И казалось, что тема исчерпана, и ничего принципиально нового на сей счет сочинить уже невозможно. Большинство так думало, в их числе, вероятно, и Азимов, но... все ошиблись! Азимов словно обрел второе дыхание, посрамив скептиков. Рассказы о роботах снова начали выходить из-под его пера, и по меньшей мере четыре включены в сборник "Человек Двухсотле- тия"(1976). А затем - новые рассказы, потом романы... Вот во что вылились азимовские Три Закона Роботехники. Сами они, кстати, впервые были сформулированы в 1940 го- ду. Историческое событие имело место 16 декабря, во время бе- седы с Кэмпбеллом. "Серия о позитронных роботах, - вспоминал их крестный отец четверть века спустя, - родилась, как и все серии, из одного рассказа. Я написал его с удовольствием, но Кэмпбеллу он почему-то "не показался", и я вынужден был при- страивать рассказ в другое место. Однако в этом произведении впервые промелькнул намек на то, что впоследствие получило название Трех Законов Роботехники. Там есть эпизод, когда один из персонажей бросает фразу о том, что робот-нянька про- сто не в состоянии поступать бесчеловечно - потому что он из- начально сделан, изготовлен добрым, верным и любящим. Это за- мечание показалось Кэмпбеллу интересным, и мы заспорили. Кон- чилось все дело тем, что Три Закона лежали перед нами". Онако молодой автор вынашивал идею еще год, и только в пятом по счету опубликованном рассказе цикла, в "Хороводе" (в сборнике он идет вслед за первой новеллой, "Робби") Три Зако- на Роботехники впервые появляются в той чеканной формулировке, которая знакома сегодня каждому любителю фантастики. В годы, когда создавался азимовский цикл, бунтами робо- тов против своих создателей поклонников научной фантастики трудно было удивить. С легкой руки "отца роботов" Чапека тема эта уже успела превратиться в штамп, и только не читавший ни- чего, кроме собственного творчества, писатель-фантаст мог пройти мимо популярной идеи. Однако Азимова с самого начала занимал не бунт роботов, а нечто совершенно противоположное. В статье "Грезы научной фантастики" создатель роботехни- ки писал: "На всем протяжении человеческой истории людям все- гда хотелось освободить себя от изнурительного труда, перело- жив его на домашних животных или других людей. В наше время машины заменили мускулы повсеместно, но почему бы не сделать машины еще и человекоподобными? Роботы станут новыми слугами человека - терпеливыми, покорными и неспособными на бунт." Но что же тогда пугало в роботах писателей-предшествен- ников? Что за страхи они подсмотрели (и ведь не мифические, иначе кто читал бы те книги!) в современниках, что за мрачные предчувствия их одолевали? Самое страшное - это вовсе не перспектива завоевания че- ловечества машинами. Иной ужас преследовал почти всех без ис- ключения авторов "антироботской" фантастики: картины будуще- го, в котором машины заменят человека. Просто вытеснят его с эволюционной лестницы - как мы сами когда-то поступили с "по- родившими" нас человекообразными обезьянами... Вот что подсознательно питает подобные настроения трево- ги. И чем больше распаляют себя новые "луддиты", истово защи- щающие тезис об уникальности человека, тем очевиднее их рас- терянность и неверие в то, что они с таким пылом отстаивают. "Вспомним, - писал Азимов, - старинную легенду о Кроно- се, пожиравшим своих сыновей в страхе, что они его когда-ни- будь заменят. И все-таки его заменил один из собственных отп- рысков, Зевс - просто потому что, с точки зрения, древних греков, он был лучшим правителем. Более уместно смотрелся на троне... Поэтому может так статься, что, несмотря на всю нашу ненависть и подсознательное неприятие машин, когда-то они все же заменят нас. Заменят по праву, ибо разумные машины, кото- рым мы дадим жизнь, лучше нас, вероятно, осуществят все, что мы задумали: познают и с большим толком используют мир вок- руг, и достигнут таких высот, о которых мы и не помышляли". Может быть, нам действительно следовало бы поуважитель- нее относиться к обезьянам - не оказаться б в их шкуре... Но, как бы то ни было, а азимовский-то цикл - совсем не о том! И все эти логичные и вполне обоснованные выводы соз- дателя роботехники сделаны им гораздо позднее, в своем знаме- нитом цикле о роботах он писал, конечно же, о другом. Человек педантичный и организованный, Азимов предпринял попытку систематизировать эмпирический материал, собранный предшественниками. Те, как уже говорилось, в основном пугали, предрекая несметные беды. Для молодого, но уже состоявшегося ученого-технократа логичнее было предположить, что, прежде чем создавать жизнь, ее следует соответствующим образом зап- рограммировать. Иначе говоря, придумать ей правила поведения. Так явились на свет Три Закона. А вместе с ними в лите- ратуру впервые вошли роботы изначально этичные - слуги, дру- зья и верные помощники человека. Присмотримся к ним повнимательнее. Азимовские Три Закона - что это, как не "подстриженные" десять заповедей Моисеевых? Урезанные просто из-за неистреби- мой любви логично устроенного ума к максимальному сокращению так называемых "сущностей", логических основ. О том, что американский писатель подсознательно спорил с безвестными авторами знаменитой Книги, говорят многие детали, и в первую очередь имя и фамилия главной героини цикла - ро- бопсихолога Сьюзен Кельвин. Сьюзен - это, конечно же, ветхо- заветная Сусанна ("непорочная"), а Кельвин - не что иное, как произносимая на английский манер фамилия знаменитого реформа- тора-пуританина Кальвина. И точно так же, как с нравственными заповедями христиан- ской религии (вообще всех религий!), новые ограничения поро- дили гораздо больше проблем, чем смогли разрешить. ...Все можно было предвидеть. Потому что если разум - то, значит, принципиально непрограммируемый, несмотря ни на какие благородные пожелания "программистов". Принимающий кон- кретные решения в конкретной же ситуации выбора. Сам опреде- ляющий для себя модель поведения и сам себя судящий (вот где его действия тормозятся нравственностью) за совершенный пос- тупок. Уверовать в то, что искусственный разум, как и разум наш собственный, будет довольствоваться на все случаи жизни пригодными шпаргалками, - очередная иллюзия. Если, конечно, исходить из вполне разумного предположе- ния, что жизнь куда богаче и сложнее, чем подсказывает наш исторический опыт. Что она может подбросить нам (и демонстри- ровала это не раз!) нравственные "задачки", не снившиеся пре- тендентам на авторство "идеального" морального кодекса. Однако все это относится к человеку. Для машины какой угодно сложности создать надежную программу в принципе труда не составляет. Азимовские же роботы - это, вне всякого сомнения, модель идеальных в нравственном отношении людей, а не машин. Ну, действительно, давайте еще раз вслушаемся в эти че- канные логические формулировки. Не причинять зло человеку и не допускать своим бездейст- вием, чтобы ему было причинено зло. Выполнять все, о чем тебя попросят, если только это не противоречит пункту 1. Заботиться о собственной безопасности, если только это не противоречит пунктам 1 и 2. Я намеренно вольничаю в пересказе этих, выученных наи- зусть любителями научной фантастики, законов. Так нагляднее проступает, насколько же не для роботов они писаны... Что он задумал в начале 40-х и насколько благородны были помыслы молодого ученого, пожелавшего одарить человечество, которое уже изуверилось в старых схемах, схемами же, но новы- ми, - по-человечески, по-писательски понятно. Но ученый Ай- зек Азимов должен был предвидеть, чем это все обернется. Лишь новыми нравственными парадоксами и не решаемыми в принципе непредвиденными ситуациями, психологическими сшибками, когда железный логический каркас обернется для реального человек каркасом попросту железным. То есть, клеткой. Кстати, в одном из поздних рассказов о роботах - "Потому что ты заботишься о нем!" Азимов наконец-то придумал, как обойти Первый Закон. В результате роботы уничтожают людей, не нарушая священных нравственных заповедей... Как им это удает- ся? Да приблизительно тем же манером, что и большинству веру- ющих преступников в реальном мире: все дело сводится к удоб- ному "переосмыслению" казавшихся чеканными формулировок... Всего-то? Но в случае с людьми Законы постоянно буксуют. В конце концов, не люди - для законов, а они - для лю- дей; что касается человека, то он хоть медленно, но все время меняется. Да и что это такое - человек вообще, вне данной культуры и конкретной истории? А парадоксы и догадки научно-фантастические, конечно, занятны и увлекательны... На протяжении всего цикла "Я, робот" мы наблюдаем удиви- тельную эволюцию позитронных существ - от одушевленной детс- кой игрушки ("Робби") до сложнейшего кибернетического механи- зма, который не только способен управлять экономикой всей планеты, но и в решающий момент предотвратить мировую войну ("Отнюдь не неизбежный конфликт"; этот рассказ, увы, в русс- ком переводе опущен). А в последней новелле, также по сей день не известной советскому любителю фантастики, честный ро- бот-политик Байерли, которого мы помним по рассказу "Улики", оказывается вполне достоин поста Всемирного Координатора (в более позднем рассказе "Инцидент во время празднования Трех- сотлетия" очередной робот неплохо справляется с ролью... пре- зидента Соединенных Штатов). Однако и роботы сами меняются, эволюционируют, о чем не мог не задумываться их творец: "Чем больше отчуждается от своего создателя, человека, прибор или орудие, тем более ме- ханическим становится поведение этого орудия. И главная тен- денция современной технологии заключается в том, чтобы созда- вать механизмы, которые все меньше и меньше контролируются человеком и все больше и больше ведут себя по-своему. Осколок камня остается как бы продолжением руки, которая его сжимает. Пущенная стрела, стоит ей только покинуть тетиву, уже прояв- ляет известную независимость." А значит, они уже не роботы. Люди. Со всем комплексом несовершенств, которые тем и прекрасны, что оставляют нас лю- дьми, не давая превратиться в роботов. Любящие и ненавидящие, добрые и жестокие. Жадные (и если бы только до "барахла" или власти, но и до знаний же!) и не- терпеливые, раздираемые сомнениями и амбициями. Совершающие ошибки, и судящие себя за них - и снова идущие на поступок, чреватый новыми ошибками. Добрые и злые, смешные, самоуверен- ные, увлеченные и подверженные меланхолии. Исступленно веря- щие в лучшее будущее и мучимые кошмарами его наступления. В моменты смирения Ищущие Бога и дерзко отрицающие какую бы то ни было высшую власть над собой. Люди. Не роботы. Может быть, вся фантастика о "человечных" роботах только для того и создавалась, чтобы это понять.